Прикусив зубами его кожу, он с нарочитой свирепостью замотал головой. Сенокрыл позволил Джоди донести зверька до дому. Енот глядел на него блестящими вопрошающими глазами, понимая, что перед ним чужой, но в конце концов признал его за своего.
Форрестеры рассыпались по своей земле, занятые делами, и делали они их неспешно, как бы походя. Папаша и матушка Форрестеры продолжали спать в своих креслах. На западе алело закатное солнце. В доме быстро темнело: живые дубы скрадывали свет, который был бы всё ещё ярок на росчисти Бэкстеров. Один за другим братья возвращались в дом. Сенокрыл развёл в очаге огонь, чтобы подогреть оставшийся с утра кофе. Матушка Форрестер приоткрыла один настороженный глаз и снова закрыла. Её сыновья наваливали на стол съестное с грохотом, который разбудил бы и сову среди дня. Матушка Форрестер пошевелилась в кресле, ткнула папашу Форрестера в бок и присоединилась к ужинающим. На этот раз всё было съедено подчистую. После ужина Форрестеры курили и толковали о лошадях. Джоди и Сенокрыл устроились в углу играть в ножички. Матушка Бэкстер ни за что бы не допустила, чтобы в её чистые гладкие полы втыкали ножи. Ну, а здесь несколько лишних щепок из пола ничего не значили.
Джоди вдруг резко выпрямился, прервав игру.
– А я что-то знаю, чего ты не знаешь, правда-правда.
– Что?
– Испанцы часто проходили через заросли прямо перед нашими воротами.
– Ну это-то я знал. – Сенокрыл подался к нему и взволнованно прошептал: – Я их видел.
Джоди широко раскрыл глаза.
– Кого?
– Испанцев. Они такие высокие, смуглые, в блестящих шлемах, на чёрных конях.
– Ты не мог их видеть. Их ни одного не осталось. Они ушли отсюда, так же как индейцы.
Сенокрыл многозначительно прижмурил глаз.
– Это люди так говорят. А ты слушай меня. В следующий раз, как пойдёшь на запад от вашей промоины… знаешь ту большую магнолию? Вот, загляни за неё. Там, за этой магнолией, всегда едет испанец на чёрном коне.
У Джоди мурашки по спине пробежали. Конечно, это очередная выдумка Сенокрыла. Потому-то отец с матерью и говорят, что Сенокрыл повреждён в уме. И всё-таки ему страшно хотелось в это поверить. Во всяком случае, заглянуть за магнолию не помешает.
Форрестеры потягивались, выколачивали трубки, выплёвывали табачную жвачку. Затем разошлись по спальням. Сенокрыл привёл Джоди в похожее на сарай помещение, под свесом кухонной крыши, где у него была собственная постель.
– Подушку возьми себе, – сказал он.
Сенокрыл начал небылицу о крае света. Там пусто и темно, говорил он, и ездить верхом можно только на облаках. Поначалу Джоди слушал с интересом, но потом рассказ стал скучным, бессвязным. Джоди как-то сразу заснул и увидел во сне испанцев, едущих верхом не на лошадях, а на облаках.
Проснулся он поздно ночью от испуга. В доме стоял тарарам. Первой его мыслью было, что Форрестеры опять подрались. Однако на этот раз в общем гаме сквозила какая-то согласованность и слышался даже поощряющий голос матушки Форрестер. Со стуком распахнулась дверь, и в дом позвали несколько собак. Затем в проеме двери засветился огонь, и все скопом – собаки и люди – ввалились в спальню Сенокрыла. Братья были совершенно голые и казались тоньше, не такими здоровенными, зато ростом чуть ли не с самый дом. Матушка Форрестер несла зажженную сальную свечу. Собаки метнулись под кровать и тотчас выскочили обратно. Джоди и Сенокрыл вскочили на ноги. Никто не потрудился объяснить им причину суматохи. Мальчики последовали за охотой. Она обежала все комнаты, а кончилось тем, что собаки как сумасшедшие повыскакивали в одно окно, где сетка от комаров была разорвана.
– Они догонят его там, – сказала матушка Форрестер с внезапно обретенной безмятежностью.
В комнату, опираясь на палку, проковылял папаша Форрестер.
– Ночь-то почти уж прошла, – сказал он. – Я бы, пожалуй, хлебнул виски, чем снова ложиться спать.
– Ну, папаша, это верх здравого смысла для такого старого хрыча, как ты, – сказал Бык.
Он подошёл к буфету и достал оплетённую бутыль. Старик вынул затычку, наклонил бутыль, приложился.
– Подумаешь, какой здравый смысл – самогон-то тянуть, – сказал Лем. – Давай сюда.
Он отпил большой глоток и передал посудину дальше. Потом вытер рот и потер свой голый живот. Он подошёл к стене и потянулся за своей скрипкой. Небрежно позвенькал струнами, сел и заиграл какой-то мотив.
– Неверно играешь, – сказал Дуга, принёс свою гитару и сел на скамью рядом с ним.
Матушка Форрестер поставила свечу на стол.
– Вы что, чертяки голые, до рассвета сидеть налаживаетесь? – спросила она.
Дуга и Лем были всецело поглощены игрой, и ей никто не ответил. Бык достал с полки свою губную гармонику и начал совсем другую мелодию. Дуга и Лем остановились послушать, потом присоединились к нему.
– А ведь недурно получается, прах вас разбери, – сказал папаша Форрестер.
Бутыль снова пошла по кругу. Бык взял варган, а Мельничное Колесо барабан. Бык сменил заунывную песню на игривую плясовую, и музыка грянула в полную силу. Джоди и Сенокрыл опустились на пол между Лемом и Дугой.
– Не думайте, будто я собираюсь снова лечь в постель и всё проспать, – сказала матушка Форрестер. Она разгребла золу в очаге, подбросила на тлеющие угли дров, придвинула к жару кофейник и продолжала: – Сегодня утром вам совсем не придётся ждать завтрака. – Она подмигнула Джоди. – Убьём сразу двух зайцев: и повеселимся, и с завтраком управимся.
Музыканты сбились с лада и загремели кто во что горазд. Можно было подумать, со всех концов зарослей сбежались дикие кошки и задают концерт, но в музыке этой были ритм и задор, ласкавшие душу и слух. Её дикие звуки пронизывали Джоди, словно он сам стал скрипкой и это по нему водил Лем Форрестер своим длинным смычком.
– Эх, будь здесь моя зазноба, попели бы, поплясали, – негромко сказал ему Лем.
– А кто твоя зазноба? – набравшись духу, спросил Джоди.
– Малютка Твинк Уэдерби.
– Но ведь она же девушка Оливера Хутто.
Лем поднял смычок, и какое-то мгновение Джоди казалось, что он ударит его. Но Лем заиграл дальше, и только в глазах его тлел злобный огонь.
– Ежели ты хоть раз ещё скажешь это, малец, ты останешься без языка. Понятно?
От плясовых наигрышей Форрестеры перешли к песням, и Форрестеры-старшие присоединились к пению своими тонкими, дрожащими голосами. Стало светать, и пересмешники в кронах дубов запели так чисто и громко, что Форрестеры услышали их, положили инструменты и увидели, что в доме совсем светло.
Завтрак, по здешним размахам, был несколько жидковат: мамаша Форрестер была слишком занята, чтобы много готовить. После завтрака Форрестеры поплескали водой у себя над бородами, обулись, надели рубахи и не спеша разошлись по своим делам. Бык оседлал большого чалого жеребца и посадил Джоди сзади, на крестец, – в седле вместе с ним не поместилась бы и травинка.
Сенокрыл с енотом на плече, хромая, проводил Джоди до края росчисти и прощально махал палкой до тех пор, пока они не скрылись из глаз. Джоди доехал до Острова Бэкстеров и долго махал вслед уезжающему Быку. Он был всё ещё оглушён. И только открыв калитку под мелией, вспомнил, что позабыл поискать за магнолией конного испанца.
Глава восьмая
Джоди прихлопнул за собою калитку. Ошибиться было невозможно: в воздухе стоял запах жареного мяса. Он обежал дом. Негодование мешалось в нём с нетерпением. Не поддаваясь соблазну открытой кухонной двери, он поспешил к отцу. Пенни вышел из коптильни и окликнул его.