– Прекрасно тебя понимаю, Вадим, – посочувствовал Каратаев. – Сам был в подобной ситуации, когда искал русского купца в «Фортуне».
– Ну, в общем, когда мне все это надоело, – продолжал Нижегородский, – я поймал кого-то из обслуги, отвел в сторонку и сунул ему в лапу
двойного орла. Это такая большая и тяжелая золотая американская монета в двадцать долларов, равноценная примерно восьмидесяти пяти маркам.
Делай что хочешь, говорю, а сыщи мне одного лягушатника. А как сыщешь и незаметно, не привлекая его внимания, покажешь мне, получишь вторую
такую же монетку. Парень мигом поднял на ноги всех своих. Думаешь, где они его нашли?.. Примерно через час в сортире. Он как пришел, сразу
рванул туда и просидел взаперти минут тридцать. Видать, не рассчитал с висбаденской минералкой – оказывается, она обладает чудным
слабительным действием. Я уж засомневался, будет ли он вообще играть. Но обошлось, вышел (кстати, ничего общего с газетной фотографией),
прошел в зал и выбрал стол для хай-роллеров, то есть рассчитанный на большие деньги.
В это время старушечий голос позвал их к столу.
– А для вас, фрау Парсеваль, у меня подарок, – заявил Нижегородский, входя в столовую.
– Да? – Старушка, от внимания которой не ускользнуло недавнее резкое изменение финансового благополучия квартирантов, причем в лучшую
сторону, замерла и как-то подобралась.
– Да. Вот. – Вадим положил на стол большую плоскую коробку в красном ледерине. – Набор кухонных ножей, ножовок и прочих режущих предметов.
Владейте. Между прочим, точно такими ножами пользуются на кухнях Гессенского двора. Крупповская нержавеющая сталь и колониальная слоновая
кость.
Увидев в глазах экономки некоторое замешательство, он добавил:
– Не беспокойтесь, когда мы съедем отсюда, все эти орудия пыток останутся в вашем распоряжении.
– Ну, рассказывай дальше, – потребовал после ужина Каратаев продолжения отчета своего компаньона о командировке.
– А дальше все просто, Саввушка. Я стоял в сторонке и, стараясь не привлекать ничьего внимания, как ты меня учил, ждал, когда крупье
объявит красную единицу. Пару раз выстрелы были холостыми – дальше не следовала черная двойка. Потом свершилось. Выпала двойка, француз
действительно что-то там сказал и артистично поставил на тройку. Тут уже я выхожу из мрака и под шумок кладу рядом банковскую упаковку с
пятьюдесятью двойными иглями. Крупье, посчитав, вероятно, что там серебряная мелочовка, типа голландских гульденов, объявил, что ставки
больше не принимаются, и крутанул колесо. Мы с французом выиграли. Когда типпер[6 - Крупье.] понял, что в моем бумажном брикетике сто
пятьдесят граммов чистого американского золота на тысячу долларов, было уже поздно. Я получил свои сто сорок семь тысяч марок.
– А почему поздно? Ставка что, была выше предельной? – спросил Каратаев.
– Пожалуй, что нет, но ты уверен, что рука крупье, узнай он об истинной сумме ставки, чуточку не дрогнула бы? Только позже до меня дошло,
как я рисковал. Ведь все зависит от того, кто крутит барабан. Чихни я рядом в ответственный момент, и шарик попал бы в другую лунку. То же
и с крупной ставкой. Она неминуемо привлекает внимание, а значит, оказывает влияние на ход дальнейших событий. Короче, когда все кинулись
играть на четверку, как и обещал Моризо, я отошел в сторону.
Короче, когда все кинулись
играть на четверку, как и обещал Моризо, я отошел в сторону.
– Ты понял, что зеро не выпадет? – спросил потрясенный Каратаев.
– Точно! Его и не было.
– Как же мы сразу об этом не подумали? – Савва встал и начал расхаживать по комнате. – Ведь верно. На этот раз тебе просто невероятно
повезло. Мы думаем, что знаем выигрышный номер, а на самом деле мы знаем номер, который точно выиграет, но без нас. Наше вмешательство, да
еще с крупной ставкой, оказывает неминуемое влияние на крупье, на его настроение, пульс, давление, психомоторные функции и так далее. Если
бы от него требовалось бить кувалдой, а не крутить колесо и запускать невесомый шарик, то еще куда бы ни шло. Ты понимаешь, Вадим, что это
значит? Казино по-крупному нам больше не светит.
Нижегородский обрезал сигару и принялся ее раскуривать.
– Да я-то понимаю. А ты теперь понял, почему я сказал вначале, что это не сбор дани? Что игра остается, только заключается не в угадывании
номера, а в умении сыграть на уже известном тебе номере так, чтобы не спугнуть удачу своей игрой, заставить ее все-таки отработать. Это
очень непросто. Поэтому радуйся, что ипподром, с его огромным индифферентным механизмом, лошадьми, наездниками, букмекерами и тысячной
толпой не столь чувствителен к нашему присутствию.
Через день, вечером третьего февраля, они прогуливались по Лейпцигерштрассе, где накануне на неделю сняли небольшую квартиру на первом
этаже.
– Итак, через десять минут на трехтрубном германском пароходе «Кёльн» лопнет паровой котел номер двенадцать. А завтра в десять, господин
Флейтер, мы даем битву. Ту самую, о которой вы мечтали еще в далеком будущем. Кто наш основной противник, мы толком не знаем, но и он
ничего не знает о нас. Назовем его условно Черным Гоблином.
– Ты преувеличиваешь, Нижегородский. При чем здесь битва и всякие гоблины? Когда акции посыплются вниз и кто-то подставит под них большой
таз, мы подкрадемся со своей маленькой кружкой. Те и не заметят.
– Ну-ну. Вам виднее, фельдмаршал Флейтер. Давайте-ка еще раз пройдемся по диспозиции. Помните у Толстого: первая колонна марширует направо…
вторая колонна марширует налево…
Нижегородский остановился и мужественным взором посмотрел в глаза компаньону. Голосом диктора, анонсирующего фильм ужасов, он заговорил:
– В одиннадцать пятьдесят две подставная компания «Вест унд Ост» должна начать скупку акций по двадцать пять марок. Мы же не будем жадными
и в одиннадцать сорок пять, то есть на семь минут раньше, объявим о нашей закупочной цене – тридцать марок. К этому моменту на руках
маклеров будет уже более пятнадцати тысяч акций по цене меньше тридцати. Это на полмиллиона. Причем на наши полмиллиона, так как вряд ли
люди Гоблина среагируют быстро. Скорее всего, они решат, что кто-то не очень выдержанный, закупив сейчас по тридцать, скоро поймет, что
падение продолжается, и пока не поздно, сам начнет избавляться от неудачного товара. Тут-то они его и слопают. Ан нет!
– Да, но наше вмешательство как раз приостановит падение, – заметил Каратаев.
– Может быть. Может быть, как раз поэтому они еще и подождут. Но если они решат, что могут опоздать, начнется… ну, если не битва, то
небольшая свалка, уж точно. Их действия: понизить закупочную цену или присоединиться к нам на наших условиях.