— У меня для тебя кое-что есть.
Он сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек маленькую обшитую бархатом коробочку.
Ариана посмотрела в глаза своему мужу, чувствуя признательность. И не столько за подарок, сколько за внимание, за его умение быть джентльменом, рядом с которым женщина всегда чувствует себя леди.
— Я не видела, чтобы ты вел торг.
— Я попросил одного человека сделать это за меня.
Ариана откинула маленькую крышечку и затаила дыхание: на кусочке синего бархата красовались изумрудные серьги, в которых сверкали два бриллианта.
Она дотронулась до одной из них и провела пальцем по прохладной поверхности камня.
— Они прекрасны.
— Они подойдут к твоим глазам.
Он улыбнулся, наблюдая, как ее щеки постепенно заливает румянец. Догадывалась ли она, как хорошо он ее изучил? Как легко он может читать по глазам ее эмоции? Когда Ариана смеется, в ее глазах загораются веселые огоньки, когда радуется, они светятся, как маленькие звездочки; когда она грустит или раздумывает над чем-либо, они становятся глубокими и синими, как озера, а когда ласкает его в порыве страсти, они приобретают легкий изумрудный оттенок.
— Спасибо.
Он сжал ее лицо в своих ладонях и улыбнулся, глядя ей в глаза.
— Пожалуйста.
Он медленно расстегнул молнию на платье и помог ему сползти на пол. Теперь на ней было только тонкое шелковое белье. Борясь со стыдливостью, она поднялась на носках и прижалась к его губам.
Его ответ был жарким, чувственным, обещающим много приятных минут…
Он целовал ее шею, плечи, а она расстегивала пуговицы его рубашки, получая удовольствие от прикосновений к его смуглой коже. Ей так нравилось касаться ее, гладить, вдыхать ее запах, смешанный с мужским одеколоном!
Как чудесно было ощущать рядом этого красивого, чувственного мужчину, наслаждаться нежными прикосновениями его рук и губ, целовать его теплую грудь, сходить с ума от желания обладать им!
У этого мужчины было все, чтобы покорить любую женщину: яркая внешность, решительный характер, нежные руки и знание, как удовлетворить слабый пол. В его объятьях она таяла, как льдинка, ласкаемая солнечными лучами. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно, хотелось прижать его к себе крепко-крепко и никогда не отпускать. Хотелось быть частью его души, его жизни. В общем, хотелось любить его, любить и быть любимой.
Так размышляла она, находясь на тонкой грани между сном и бодрствованием, обвившись вокруг своего мужа после незабываемого секса. Но ведь их брак ненастоящий. Он законный, но построен не на любви, а на взаимной выгоде. О любви речи не было, нет и сейчас. Ее муж никогда не говорил об этом.
Страсть — да, даже какая-то взаимная привязанность, но не больше. А ведь она почти любит его.
Почти? — спросил ее внутренний голос. Нет, целиком и полностью, ответила она. Я люблю его так сильно, что готова умереть от счастья. Только этого не случится, ведь он-то меня не любит и, может быть, никогда не полюбит. Значит, нужно смириться с этим и жить так, как и раньше: быть для него примерной женой, любовницей и матерью для его дочери. Ведь это очень много. Много, но не все, снова вмешался внутренний голос. Тебе ведь хочется иметь его всего: душу и тело. Ну что ж, любовь должна быть жертвенной. Она должна отдавать и не требовать возврата. Красивые слова, но сможет ли она жить так? Будущее покажет.
Ариана прижалась щекой к плечу своего мужа и, отогнав все мысли, заснула крепким сном.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Ариана жила в доме Маноло уже несколько недель. Дни летели быстро и были похожи один на другой, что, впрочем, не делало их скучными.
Она ухаживала за Кристиной, немного помогала Марии по хозяйству и даже принимала участие в кулинарных фантазиях Сантоса, постигая вкусную науку.
По вечерам у нее оставалось немного свободного времени, которое она проводила за ноутбуком, занимаясь написанием задуманной серии статей.
Маноло вставал каждый день ни свет, ни заря и отправлялся в свой офис в центре города, где проводил дни напролет, заключая сделки, подписывая контракты, обсуждая массу вопросов на конференциях и совещаниях.
Ариана всегда ждала его с нетерпением, и, когда наступал вечер, ее сердце начинало биться быстрее в предвкушении новой восхитительной ночи вместе.
В его объятьях она чувствовала себя так, как никогда прежде. Как школьница, которую обнимал ее первый возлюбленный. Она любила его, любила все больше с каждым днем, любила каждой клеточкой своего тела. Иногда ей казалось, что она растворяется в нем, становится частью его самого, что их души сливаются воедино, соединяясь в одно целое.
Испытывал ли он такие же сильные эмоции? Любовью с ней он занимался по крайней мере с удовольствием и был, видимо, полностью удовлетворен этой стороной их общения. А что касается большего… Она была совсем не уверена, что в его планы входит любовь. Страсть — да, эмоциональное удовлетворение — тоже, но самое сильное чувство в мире, которое передвигает горы…
Может, она просто обманывает себя? Сама влюбилась, как дурочка, и думает, что ее тоже должны любить. Но любви-то, может, нет и в помине! Есть соглашение, соглашение о браке, чтобы было кому ухаживать за ребенком. Нанятая мама — вот кто она.
Маноло хорошо к ней относится, считает ее хорошей любовницей — и только. И она не имеет права рассчитывать на большее. Ей нельзя быть такой впечатлительной и лелеять какие-то несбыточные надежды. Этого от нее не ждут. Нужно твердо запомнить, что она — всего лишь нанятый работник с несколько расширенными функциями, только и всего.
Ничего, она справится с этим. Просто нужно почаще напоминать себе о реальности и не строить замки на песке.
Единственным настоящим темным пятном в ее жизни остается Роджер. С тех пор как она вошла в дом Маноло, ненависть ее бывшего мужа вошла вместе с ней и значительно усилилась, выплескиваясь в многочисленных сообщениях. Слава богу, что ей больше не приходится их читать: Сантос делает это за нее. Он просматривает сообщения ее бывшего мужа и стирает их, а другие сообщения, от ее родителей, друзей и коллег, передает ей.
Одно такое сообщение она получила недавно. Ее просят быть ведущей показа мод, который состоится в одном из городских отелей в ближайший вторник.
— Я звонила президенту модельного агентства и пыталась отказаться, — оправдывалась Ариана около полуночи, прижавшись щекой к руке Маноло. — Но он и слушать не захотел. Сказал, что слишком поздно: все уже распланировано.
— Мария и Сантос смогут заменить тебя на несколько часов. Не вижу причины, почему ты не можешь продолжать вести светскую жизнь, сочетая ее с должностью мамы.
Маноло говорил так ласково, что чувство вины совершенно испарилось.
Он коснулся губами ее виска и прошептал ей в самое ухо:
— Если мы закончили обсуждать новости дня, то у меня есть предложения поинтереснее.
— Например? — спросила Ариана, улыбнувшись, прекрасно понимая его намерения.
— Не догадываешься? — весело произнес Маноло и накрыл ее губы своими в долгом жарком поцелуе. Хочу, чтобы сегодняшняя ночь запомнилась тебе особенно ярко, так как мне придется уехать на семь дней и долго не видеть свою красивую жену.
— Думаю, тебе некогда будет думать обо мне, ехидно заметила она, — ведь ты будешь крутиться как белка в колесе, заключая сделки за деловыми обедами в ресторанах и на дегустациях. Не жизнь, а каторга!
Он слегка прикусил мочку ее уха в притворном раздражении, но она обняла его, целуя его глаза, щеки, шею, и мир был восстановлен.