Сейчас Амедеоне нужны деньги,но наступитутро, и скромнаяплата за то,что должно былопойти на растопкупечей «Ротонды»,придется какнельзя кстати.
Супуже почти остыл,но Савва съелего с большимудовольствием.Вкуснее похлебкигосподинаЛибьона можетбыть толькоего же кофе.Теперь, когдав кармане сталона три заветныхфранка меньше,кофе началказатьсянепростительнойроскошью. Еслибы не беснующийсяза окнами ветер,Савва, пожалуй,отказался быот кофе, но каквыйти в такоененастье, несогревшись?!Решено! На кофеон экономитьне станет, лучшеуж обойдетсябез сигареты.А сигарету,самую последнюю,самую сладкую,выкурит завтравместо утреннегокофе.
Гарсонуже спешил кего столику,когда в стылыйоктябрьскийдень Саввывошла она —егомуза.
Онастояла по тусторону окна.Неуловиморазная, всякакая-то текучаяиз-за сползающихпо стеклу дождевыхкапель —егомуза. Она куталасьв тонкое пальтецо,пряча озябшиеруки в длинныхрукавах. Онабыла похожана один из набросковАмедео, такаяже хрупкая инереальная.Ветер трепалее длинныеволосы, и из-заних Савва немог рассмотретьлица девушки,но это былоневажно, всеего существопотянулоськ ее текучемусилуэту, к плавнымлиниям, к нелепойпурпурной розе,отчаянно цепляющейсяза ее черныеволосы. Вот они нашел своюмузу!
Еезвали Амели.Сидя напротивСаввы, допиваяего кофе, испуганновскидываясьотпривычныхдля завсегдатаевкриков и ругани,то и дело, поправляяв мокрых волосахнелепую тряпичнуюрозу и разглаживаянервными пальцамиизмятую салфетку,она рассказывалао своей жизни.Амели говорила,а Савва завороженослушал, точноэто была дивнаясказка, а негрустная историяначинающейпроститутки.Сейчас, глядяв ее черныеглаза, путаясьвзглядом вневероятнодлинных ресницах,он готов былвзять назадсвои собственныеслова. Падшаяженщина тожеможет статьмузей, особеннотакая женщина.
Вкомнате Саввыбыло холодно.Хозяин, известныйскряга, экономилна отоплении,но им было жарко.На узкой скрипучейкровати, подветхим одеяломСавва узнавали учился любитьсвою музу. Апотом Амелипозировалаему у залитогодождем окна— нагая,гибкая,текучая. И нелепаятряпичная розав ее волосахна холсте расцветаладивным цветком,яркостью затмевающимхрупкую красотусвоей хозяйки.А потом онилежали обнявшисьна кровати,курили однуна двоих тусамую последнюю,самую сладкуюсигарету истроили планына будущее.Планы, которыеобязательнодолжны былиисполниться...
*****
Мужикс картины смотрелна Арсения какна давнегознакомого.Черные глазавнимательноследили закаждымегодвижением, непо возраступолные губымногозначительноухмылялись.То ли этот СавваСтрельникови в самом делеобладал какими-тосверхспособностями,то ли простобыл гениальнымхудожником,способнымвдохнуть жизньдаже в мертвыйхолст.
Анесгибаемая,стальная Натаего боялась.Ее золотистаяаура шла нервнойрябью, как толькоречь заходилао покойномхозяине «Парнаса».Ишь, каким затейникомоказался этотСавва Стрельников:жил на Парнасе,в окружениимуз, себя мнилАполлоном, неиначе.
— Выоткуда планируетеначать?
Натараскрыла портсигар,окинула задумчивымвзглядом егосодержимое,но так и не закурила.Правильносделала, чтоне закурила.Он, конечно, неСелена, котораяумеет болячкине только лечить,но и видеть, нодаже его простыхобывательскихзнаний хватает,чтобы понять:Ната Стрельникованездорова.Здоровые людитаблетки ссобой не носят.
—Начнус дома, если выне возражаете.
Онане возражала.
— Домв вашем полномраспоряжении!— Ната махнуларукой. — Моеприсутствиеобязательно?
Поглазам, изумрудно-зеленым,ведьмовским,было видно, какей хочется,чтобы Арсенийсказал «да»,но он сказал«нет». Меньшенарода — большекислорода. Ипространствадля маневров...
— Я,пожалуй, сам.
Грим,почуявшийскорую работу,вскочил налапы, принюхался.
— Втаком случаеэто вам. — Натапротянула емусвязку ключей.— Некоторыекомнаты заперты,если вам вдругпонадобится...
Арсенийзнал, что непонадобится,но ключи навсякий случайвзял, сунул вкарман джинсов.
— Апавильонзакрывается?— спросил ужена выходе изгостиной.
—Зачем?— Ната посмотрелана его так, словноон сказал какую-тоглупость. —Никто, находясьв здравом умеи трезвой памяти,не станет тревожитьих покой.
— Муз?
— Муз!— Все-таки онане выдержала— закурила.Вдоль ее запястьязазмеиласьтонкая струйкадыма. — Я будуждать вас здесь,если не возражаете.
—Договорились!— Арсений отошелот залитогодождем окна,Грим привычноприжался бокомк его левойноге. — Думаю,я скоро вернусь.
Особнякспал. Или притворялсяспящим. Арсенийне знал наверняка,чем живут воттакие дома систорией. Дома,которые пережилине одно поколениехозяев и видели,как меняетсямир, а самиоставалисьпочти неизменными.Единственное,в чем Крысоловне сомневался,это в том, чтодом помнит, чтотворилось вего стенах.Жаль только,что рассказатьне может.
Собственноговоря, Арсениюне нужно былоосматриватьздание от подваладо чердака, тоособенноешестое чувство,которое былос ним уже пятьлет, молчало.Грим тоже велсебя совершенноспокойно. Самоеинтересноенаверняка нездесь, а в парке,но для очисткисовести пройтисьпо усадьбевсе-таки стоит.Или не для очисткисовести, а радиудовлетворениялюбопытства?Арсений бывалв разных домах— и в старинныхособняках, ив слепленныхиз стекла ибетона новоделах,но до сих порне утратилсовершеннодетского любопытства.Иногда домабыли отражениемсвоих хозяев,а иногда медленно,но неуклоннозаставлялихозяев подстраиватьсяпод себя. Интересно,кто кого переделывал:дом Савву илиСавва дом?
Напервом этажецарила тишина.Арсений шел
через анфиладукомнат, и эхоот его шаговзаполошнометалось подпотолком. Первыйэтаж явно былпредназначенне для частной,а для публичнойжизни: приемыгостей, зимниепосиделки укамина, игрыв бильярд ипреферанс. Ксамому интересному,скрытому отпостороннихглаз, вела широкаядубовая лестница,даже ступенькиее поскрипываликак-то по-особенному,не официально,а по-домашнемууютно.
Второйэтаж освещалсяприглушеннымсветом настенныхсветильников,а пушистаяковровая дорожкапочти полностьюгасила звукшагов. Арсенийостановилсяв центре небольшогохолла, осмотрелся.В стороны уходилидва коридора.Двери комнатбыли плотнозакрыты, и толькоиз-под однойиз них пробиваласьполоска света.Не нужно обладатьособым даром,чтобы догадаться— комната принадлежитМарте. Вот иГрим понял всеправильно,припал на передниелапы, принюхался,а потом вопросительнопосмотрел наАрсения — нежелает ли тотзаглянуть наогонек.
Арсенийжелал. Было вэтой нордическойкрасавицечто-то такое,что не отпускало,заставляловозвращатьсямыслями к ихпервой встрече.Может быть, тапризрачнаядиадема, вплетающаясядымными нитямив белые волосы,а может, ещечто-то, до концане разгаданноеи не проанализированное.Наверное, стоитприслушатьсяк совету Лысогои познакомитьсяс барышнейпоближе. Но этотолько послетого, как будетвыполнен заказ.Опять же, нефакт, что послезавершенияэтой историис неугомоннымхудожникоми его музамибарышня захочетпродолжитьобщение. Он,конечно, уникуми в некоторомроде ас, но вовсем остальном,в том, что касаетсяобычной человеческойжизни... Левуюруку кольнулауже почти забытаяболь, и левыйуголок ртапредательскидернулся вниз,напоминая, чтов мире обычныхлюдей он никто,фрик, вчерашнийинвалид...
Почувствовавшийперемену внастроениихозяина, Гримподнырнул подладонь, потерсяносом о колено,заглянул вглаза совершенночеловеческимвзглядом.
— Вдругой раз, —сказал Арсенийшепотом, хотясам уже прекраснопонимал, чтоникакого другогораза не будет.— Мы не станеммешать личноес профессиональным.
Небыло в его жизниникакого личного.До того странногои страшноговечера, закончившегосядвухмесячнойкомой, в егожизни и девушекникаких небыло. Не вписывалсястудент АрсенийГуляев в девичьистандартыкрасоты ихаризматичности.Девушки появилисьуже многимпозже, когдаот прежнейдокоматознойжизни почтиничего не осталось,когда Арсений,точно змеястарую кожу,сбросил с себяи прошлое, илузерскуюоболочку. Превращениев Крысоловане было гладкими безболезненным,даже видя взеркале своесовершенноизменившеесяотражение,Арсений не могпонять, насколькозагадочныйКрысоловхаризматичнееи интереснееникому не известногостудента АрсенияГуляева. Верныйдруг Лысыйназывал егоимпозантнымчуваком и подружбе подсовывалвсе новых иновых дамочек«для дружбыи профилактикизастоя в личнойжизни». Дамочки,те, что пообразованнее,тоже называлиАрсения харизматичными импозантным,а те, что попроще,говорили, чтоон клевый икульный. Онигладили Арсенияпо отросшимволосам, томновздыхали изакатывалиглаза в ожиданиитого, что вотсейчас таинственныйКрысолов явитим свое настоящеелицо и своюсилу.
Аон не являл.Вот как-то неполучалосьу него с явлениямичудес. И с дамочкамитоже не получалось,ни с теми, чтопоинтеллигентнее,ни с теми, чтопопроще. Они,конечно, продолжалиутверждать,что он импозантный,харизматичныйи кульный, идаже были готовырегулярноустраиватьпрофилактикуего застоявшейсяличной жизни,но своим обострившимсяшестым чувствомАрсений понималэто всего лишьдань моде, шелухаи дырка от бублика.Не сразу, но современем оннаучилсяприспосабливатьсяи, кажется, дажеполучать удовольствиеот таких вот«профилактик»,но окончательнойуверенностив правильностипроисходящегоу него не было,как не было ипостояннойбоевой подруги.
Аэта... Марта нестала бы с нимни из вежливости,ни из любопытства.Плевать ей наего сверхспособности.В мире естьтолько одинчеловек, которыйможет заставитьее сделатьчто-то помимособственнойволи, — Ната,родная бабка.И чтобы понятьэто, не нужнаэкстрасенсорика,достаточнопростой человеческойнаблюдательности.Марта... Снежнаякоролева. Неего поля ягода...
—Пойдемпрогуляемся.— Арсений потрепалГрима по загривку,направилсяобратно к лестнице.— Тут нет ничегоинтересного,— добавил снеожиданнойдля самого себязлостью.
Стоилотолько открытьдверь, как ветершвырнул в лицопригоршнюдождевых капель.Грим радостнофыркнул, в нетерпениинатянул поводок.Выходить поддождь былострашно, нотолько лишьв первое мгновение.Потом, когдатеплые струипотекли поволосам и лицу,скатились зашиворот и почтимгновеннонасквозь вымочилиодежду, сталорадостно икак-то по-особенномуазартно. Арсенийлюбил грозус детства, пожалуй,это острое,наэлектризованноечувство близкойопасности —единственное,что он прихватилв новую жизньиз старой. Словнов подтверждение,добела раскаленнаястрела молнииударила в несколькихметрах от нихс Гримом. Песиспуганновзвыл, приселна задние лапы,а Арсений, запрокинувлицо к небу,рассмеялся.Смех тут жеутонул в раскатегрома, ноотчаянно-радостноечувство, рожденноегрозой, никудане ушло, вследза дождевойводой пропиталоего с ног доголовы.
Домтонул в грозовоммареве. Яркои жизнеутверждающесветились лишьокна гостиной,да на второмэтаже скорееугадывался,чем был виденсвет от ночника.Они наблюдализа ним. Обе. Бабкаи внучка.
Перваяне таясь, втораяпрячась в полумракесвоей комнаты.
Преждечем отправитьсяв парк, Арсенийподошел к джипу.Флейта лежалатам, где Крысоловее и оставил,— на заднемсиденье. Жалкобрать ее в такойдождь, но по-другому,