развалившисьза бабушкинымстолом, онраскачивалсяв кресле, и подтяжестью егокрупного телакресло тоскливопоскрипывало.
— Доозначенноговремени остаетсяеще десятьминут. —Нотариус,добродушноговида толстяк,был невозмутими беспристрастен.
— Таккакой смыслждать, если всеуже на месте?А этот звонкий,с капризныминотками голосВерочки. Толькоона может бытьвот такой по-детскитребовательнойи бескомпромиссной.
— Да,все ж уже наместе! И мы тут,и Зина с Акимом.
Эдик.Он всегда настороне сестры,с раннего детства.Ната говорила,это оттого, чтоони близнецы,а у близнецоввсе по-особенному.
—Давайтеуже как-нибудьобойдемся безэтих вашихадвокатскихштучек! У менячерез три часасамолет в Париж,а я тут с вамижду у моря погоды.
ЭтоАнастасия. Онавсегда требовала,чтобы к нейобращалисьофициально—Анастасия.Бывают такиеженщины, которыес рождениячувствуют себякоролевамии от окружающихждут соответствующегоотношения. Укоролевы Париж,а тут такаядосада — бабкапомерла...
Чтобыне зарычатьот злости ибессилия, Мартасжала зубы истиснула кулакис такой силой,что ногти впилисьв кожу. Рядомпочти беззвучновсхлипнулаЗинаида, промокнулаплатком красныеотслез глаза.
— Неплачь. —Мартаобняла ее заплечи, коснуласьпоцелуем седеющеговиска. —Не надо плакать,Зиночка.
— Такне могу... — Домработницашмыгнула носом,поймала раздраженныйвзгляд Анастасиии демонстративногромко высморкаласьв носовой платок.
—Зинаида!— Анастасиябрезгливопоморщилась.— Хватит сыростьразводить! Ибез того тошно!
—Тошноей! — огрызнуласьдомработница.— Конечно, этож не по Парижамскакать.
— Ой,договоришься,Зинка. Уволю!— рыкнул Илья.В отличие отЭдика, горойвстающего назащиту Верочки,у Ильи с роднойсестрицейАнастасиейотношения былисложные, едвали не сложнее,чем с нероднойМартой. И фразаэта имела однозначныйпосыл — в семьеон теперь самыйстарший, и онбудет решать.
— Аи увольняй! —подбочениласьЗинаида. — Думаешь,пропаду безтакого... — онане договорила,обиженно отвернуласьк окну.
— Даоглашайте выуже свое завещание!— Верочка танцующейпоходкой прошласьпо кабинету,присела наподлокотниккресла, в которомразвалилсяЭдик. — Мы жевсе занятыелюди, у нас временив обрез.
Преждечем ответить,нотариус посмотрелна наручныечасы, мотнуллысеющей головой.
— Ещепять минут,господа! Нетеще одногонаследника.
— Ещеодного?!
Никогдараньше они небыли так синхронныи так единодушны.Верочка испуганносжала ладоньЭдика. Анастасиямногозначительнопереглянуласьс Ильей. ДажеЗинаида пересталашмыгать носом.Невозмутимыми, кажется,совершенноравнодушнымк происходящемуостался толькоАким. Он стоялу стены, привалившисьплечом к дверномукосяку, егохудое лицо невыражало ничего.
—Простите,а это вы сейчасо каком такомнаследнике?— Анастасия,враз забывшаяо Париже, дажепривстала сместа от избыткачувств. - Бабкарешила ещекого-то из прислугиоблагодетельствовать?— Она бросилаполный раздражениявзгляд на Зинаиду.
—Бабка...— Марта не смоглаудержаться.Уговариваласебя, настраивалась,а вот — не смогла.— Когда-то тыназывала Натулюбимой бабушкой.
—Когдаденьги на своиПарижи клянчила!— ввернулаЗинаида. — Асейчас-то клянчитьне у кого.
— Все!— Анастасиянацелиласьв домработницувыкрашеннымв ярко-алыйцвет коготком.— Ты уволена!
— Ачто это вы тутс Илюхой распоряжаетесь?— Эдик по-кошачьилениво потянулсяв кресле. — Ещенеизвестно,кому домикдостанется.Некрасиводелить шкурунеубитогомедведя.
—Медведицы...— фыркнулаАнастасия.
— Ахты, гадина такая!Ната Павловнадля тебя теперьмедведица! —Если бы Мартане обхватилаЗинаиду заплечи, та непременноринулась быв бой, и волосв роскошнойприческе Анастасиистало бы заметноменьше.
—Ненормальная!Истеричка... —Опасливо косясьна Зинаиду,Анастасияобошла креслоИльи, стала заего спиной,положив ладонина кожануюспинку.
Вотони и сформировалисьокончательно— коалиции.Эдик и Верочка,Илья и Анастасия,а она, Марта,сама по себе.Останься вживых Макс, всесложилось быпо-другому, ноМакса большенет, поэтомутеперь она самапо себе...
—Господа,прошу внимания!— Нотариус, всеэто время внимательновсматривавшийсяв окно, постучалпухлой ладоньюпо столу. — Господа,приступим,пожалуй!
— Акак же этот...Еще один наследничек?— Эдик взъерошили без того дыбомстоящие волосы.Из всех присутствующихтолько он одинбыл одет неформально— в джинсы ипуловер. Остальныепредпочлисоблюсти приличия.Даже легкомысленнаяВерочка вырядиласьв черное платье,которое смотрелосьбы весьма уместно,если бы не вызывающеглубокое декольте.
—Думаю,он уже прибыл!— сообщил нотариуси обернулсяк неспешнооткрывающейсядвери. — Господа,позвольтепредставитьвам АрсенияИвановичаГуляева!
...Онпочти не изменилсясо времени ихпоследнейвстречи. Развечто сменилнеформальныеджинсы на деловойкостюм. Идиотскиеочки с желтымистеклами осталисьпрежними. Всочетании сдорогим костюмомони смотрелисьубийственновызывающе.Вслед за хозяиномв кабинет ввалиласьсобака Баскервилей,при виде которойВерочка испуганновзвизгнула.
—Добрыйдень! — Крысолов,которого,оказывается,зовут до неприличиябанально —Арсением ИвановичемГуляевым, обвелприсутствующихневозмутимымвзглядом. Толькона Марте взглядего задержалсячуть дольше.Или ей это простопоказалось?— Не волнуйтесь,мой пес хорошовоспитан.
— Этоеще что за цирк?— на безупречномлице Анастасиизастыла брезгливаягримаска.
— Нет,дорогая, цирккак раз уехал,это клоуныостались. —Илья смотрелна вновь прибывшегоснизу вверх,и взгляд егоне предвещал
Арсению Гуляевуничего хорошего.Илья был мастеромпо части унижений.Марта не разиспытываласилу его талантана собственнойшкуре, до техпор, пока Максне научил еедавать отпор.
— Так,может, цирк ещенедалеко уехали вы успеетеего догнать?— Крысоловневозмутимоулыбался, затоглаза его псапредупреждающеполыхнуликрасным.
Да,похоже, в своевремя Крысоловатоже научилидавать отпортаким, как Илья.Полезное умение,ничего не скажешь.
Неизвестно,чем бы закончиласьэта пикировка,если бы в разговорне вмешалсянотариус.
—Господа,приступаем!— сообщил онторжественно.
—Погодите!— Верочка беспокойнозаерзала наподлокотнике.— Может, кто-нибудьвсе-таки объяснитнам, что происходит?
— Да,было бы неплохо,— поддержалсестру Эдик.
—Прошупрощения, ноя не уполномочендавать объяснения,— нотариусразвел руками.— Моя задачазаключаетсяв том, чтобыогласить волюусопшей.
— Такоглашайте уже,наконец! — Томноесопрано Анастасиисорвалось нанекрасивыйфальцет. — Сколькоможно?!
Оглашениезавещания Натызаняло всегонесколькоминут, но произвелоэффект разорвавшейсябомбы. Несколькобесконечнодолгих мгновенийв кабинетецарила гробоваятишина, нарушаемаялишь перестукомдождевых капельза окном.
—Этогоне может быть!— первым в себяпришел Илья.Его холеное,гладко выбритоелицо налилосьнездоровымбагрянцем. —С какой стати?Откуда вообщевзялось эточертово завещание?
— Это,как вы изволиливыразиться,чертово завещаниесоставленовашей покойнойбабушкой незадолгодо ее кончины.
—Фальсификация!— Острые коготкиАнастасиивпились в обивкукресла. — Кактакое моглослучиться? Счего бы такаянесправедливость?
— Аи в самом деле,— Эдик, вразутратившийбеззаботностьи вальяжность,подался вперед,едва не спихнувс подлокотникаВерочку, — эточто за дележкатакая?! С какоготакого перепугууправлениефондом и всеактивы досталисьему?! — Он некрасиво,по-детски, ткнулпальцем в сторонуКрысолова. —Кто он вообщетакой?
— Ктоон такой?! —взвизгнулаАнастасия. —Ты бы лучшеспросил, ктоона такая! Ну,что ты лыбишься,Марта?! Ты ж тутникто! Ты ж дедудаже не роднаявнучка! Мы родные,а вы с Натой —кошки приблудные,вас же из жалости...Это ж дедововсе было... Атеперь...
— Атеперь приблуднойкошке Мартепереходитшестьдесятпроцентов всегосостояния, —закончил занее Эдик. —Приблуднойкошке — почтивсе наши денежки,а какому-тошелудивомупсу — дедовфонд!
Онане обиделасьна «приблуднуюкошку», она ужедавно не обижаласьна этих... Своихродственников.Да и не до обидсейчас, потомучто решениеНаты оказалосьполной неожиданностьюдля всех, дажедля всезнающегоКрысолова. Онстоял, в задумчивостискрестив рукина груди, глазего не быловидно из-зажелтых стеколочков, но вертикальнаяскладочка междубровей говорилаоб озадаченности.А «шелудивогопса» он, кстати,тоже пропустилмимо ушей. Илиструсил? Незахотел связыватьсяс задиристымЭдиком?..
— Такя не поняла, анам-то что досталось?— Верочкатребовательнодернула братаза рукав свитера.
— Анам, сестренка,кукиш с масломдостался! —прорычал тот.— По десятьпроцентов нанос! Кому сказать— не поверят.Это же форменноеиздевательство!
— Ещеравные доливо владениивот этим загороднымдомом, — напомнилнотариус, протираявспотевшуюлысину носовымплатком. — Опятьже, смею заметить,десять процентов— это отнюдьне ничтожнаясумма.
— Номеньше, чемшестьдесят!— Верочка сновадернула Эдиказа рукав. - Ну,скажи, что меньше!Ну, Эдик!
—Замолчи!— рявкнул Ильяи с силой ударилкулаком постолу. — Заткнись,дура!
Верочкаобиженно хмыкнула,но подчинилась.
— Мыопротестуем!Так и знайте!— Илья встализ кресла, уперсяладонями встолешницу.— Мы наймемсамых лучшихадвокатов.
— Каквам будет угодно.— Нотариус,похоже, былготов к такомуповороту событий,поэтому совершенноне испугался.— Но уверяювас, ни один,даже самыйзамечательный,юрист не найдетнарушений. Яочень хорошознаю свою работу.Завещаниесоставленопо всем правилам,воля Наты Павловныизложена в немпредельночетко.
— Ноэто же нечестно!— сообщилаВерочка, ни ккому конкретноне обращаясь.— Почему вседосталосьэтим... Чужакам?Анам, роднымвнукам, кукишс маслом!
— Сиемне неведомо,милая девушка.
Нотариуспринялся собиратьбумаги, чувствовалось,что атмосфера,царящая в кабинете,ему не нравится.Впрочем, онаникому не нравилась.Совершенноравнодушнымк происходящемуостался лишьАким, Похоже,известие о том,что Ната оставилаим с Зинаидойпо двадцатьтысяч долларов,его совершенноне воодушевило.Аким переводилнепроницаемыйвзгляд с одногонаследникана другого.Дольше всеговзгляд егозадержалсяна Крысолове.Марта невольнопоежилась —никогда раньшеона не виделадобродушногосадовника такимсосредоточенным.Может быть, этоиз-за смертиНаты? Скореевсего. Аким былпредан хозяйкекакой-то простособачьейпреданностью,и вот хозяйкине стало...
—Засимспешу откланяться!— Нотариусбочком протиснулсямимо собакиБаскервилей,уже с порогапрощальнокивнул всемприсутствующими так же, бочком,юркнул в дверь.
Сего уходомисчез, кажется,последнийсдерживающийфактор, наследникизаговориливсе разом.
—Интересноекино! — Эдикдостал из карманаджинсов фляжкус коньяком, неутруждаясьпоисками бокала,отпил прямоиз горла. — Оченьинтересное...
—Проклятаястарушенция!— Анастасиядрожащимируками вытянулаиз сумочкисигареты, недожидаясьпомощи от окружающих,прикурила. —Ведь чувствоваломое сердце...
— Ау тебя естьсердце, лапамоя? — огрызнулсяИлья. Он с задумчивойсосредоточенностьюизучал свойэкземплярзавещания идаже головуна сестру неподнял.
—Урод!