терпкийаромат,защекоталноздри.
—Спасибо,Савва! А выпо-прежнемугалантны! —В отличиеот Ниночки,Лала никогдане называлаего по имени-отчеству,и чуть хрипловатое«Савва» из ееуст звучалопризывнои порочно. —Поздравляю!— Вчерных глазахмелькнул озорнойогонек,а на узкой ладонипоявиласьобтянутаяпурпурнымбархатом коробочка.— Сднем рожденияи долгихлет!
Оноткрыл коробочкускорееизвежливости,чем из любопытства,не было большев мире такогоподарка, которыймог быегоудивить. Лалеудалось невероятное.
Массивныйзолотой перстеньукрашал всегоодин камень,но что это былза камень! Еслиможно с первоговзгляда влюбитьсяв женщину, тотак же, с первоговзгляда, можновлюбиться вкамень,утонутьв его зыбкойчернильнойглубине. Перстеньизлучал свет,такой яркий,такой живой,что уСаввы закружиласьголова.
— Этородовой перстеньсемьиГеоргиане.Очень древняяи оченьособенная вещь.— Лаланаделаперстень набезымянныйпалецСаввы. Было вэтом жестенечтоинтимное исобственническоеодновременно.— Особеннаявещь для особенногомужчины. —Черныеглаза хищноблеснулииз-под густыхресниц.— Мойдедпрожил до сталет, мой отецнавернякаперешагнулбы столетнийрубеж, если быего...— Лалазапнулась.— Еслибы его че репрессировали.Они говорили,чтокаменьизлучает свет.Вы видите свет,Савва?
— Нет,— онсоврал привычно,не моргнуви глазом, ноесли бы кому-нибудьвздумалосьотнять у негоперстень,то, не задумываясь,перегрызбы ему горло.
— Ая вижу. —Лалаулыбнуласьзагадочно имногозначительно.— Наверное,это оттого, чтоя последняяв роду Георгиане.Но, как быто нибыло, я надеюсь,чтоподароквам понравится...
Онауходила отСаввы неспешно,дажецарственно,и каменьпульсировалв такт ее шагам.И также, втакт,билось сердцеСаввы. Он влюбился.Влюбилсяв женщину, котораянеподходилаемусовершенно,в норовистуюи опасную, лишеннуюсобственногосвета. Он влюбилсяв ожившую мраморнуюдеву. Всемувиной был камень,Саввапонимал этос неотвратимойясностью.Понимал,чтолюбовьего —этоне большечем морок, ноне могс собой ничегоподелать.
Лалаотдалась емутой же ночьюна мраморномполу павильона,подпрезрительно-удивленнымивзглядами муз,под аккомпанементих возмущенногошепота. Жадныеласки, соленыепоцелуи, расцарапаннаяв кровьспина —всеэто будило вСавве давнозабытое, возвращалов прошлое,делало молодыми нетерпеливым.
— Мой!— Смуглыеруки обвилисьвокруг егошеи, и терпкийаромат сновазащекоталноздри.— Теперьмой навеки.
Еслизакрыть глаза,еслиотдатьсявоспоминаниям,то можновспомнить ту,другую,такуюже ненасытнуюи опасную— Эвтерпу.Тогда все былотак же сильно— докрови, до боли,досбивающегосядыхания.
— ТыбудешьМельпоменой!— Савваперекатилсяна живот,подмялподсебязадыхающуюсяЛалу.
—Буду!Кемскажешь, теми буду!— Онаобвела победнымвзглядом притихшихмуз. —Ты видишь,какаяя, Савва?!Видишь, как сомной?!
Онвидел, хоть ужепочти ослепот мальчишескойстрасти.
— Тымоямуза!
— АНина? —Лалаотстранилась,повела острымиплечами, стряхиваяеголадони. —Онатожетвоя муза?
—Большенет. —Воспоминанияо Ниночке сталиразмытыми инечеткими,точно он невиделся с женойне час, а целуювечность. —Я разведусь,моя Мельпомена.
— Нет!— Вплечибольновпились по-кошачьиострые ногти.— Нет,Савва, развод— этоудар по репутациии немалые расходы.
— Кчертурасходы!Я оченьбогатыйчеловек!
— Иостанешьсятаким, еслипозволишь мневсе уладить.— Жаркоедыхание коварнойМельпоменыщекотало щеку.
— Чтоя должен сделать?
— Дляначалаустрой меняв театр. Я усталапрозябать,Савва. Дай мнемесяц, и обещаю,ты не пожалеешь.
Музысмотрели наСавву с укором,но в их взглядахчиталось иеще кое-что.Нетерпение!Скороих станет наоднубольше...
Ниночкаскончаласьчерезмесяцот необъяснимойболезни.Савва разрывалсямежду умирающейженой, ненасытнойлюбовницейи оживающейв мраморе Талией.Это был волшебныймесяц, которыйсделал егомоложе на добрыйдесяток лет.Что было причинойэтих чудесныхметаморфоз,Савва не знал.Может, наполненныйсветом камень,может, страстныеобъятия Мельпомены,а может, работанад статуей.Он ходил рукаоб руку со смертьюи чувствовалсебя восхитительноживым.
Лалапереехала вПарнас черезполгода послепохорон Ниночки,и вместе с неюв доме Саввыпоселилосьупоительноечувство опасности.Хрустальныйфлакон с бесцветной,лишенной запахажидкостью Савванашел в будуарежены почтисразу. Ему ненужна былаэкспертиза,чтобы понять,что находитсяво флаконе. Емудаже не пришлосьгадать, ктостанет следующейжертвой ненасытнойМельпомены.Глупая девочка,возомнившаясебя всесильной...
Лалародила зимойшестьдесятвторого. Савваснова сталотцом, теперьу чего было дведочери. Лазаназвала девочкуТамарой и едвали не сразупосле родовпередала еена руки няни.Ребенок интересовалее так же мало,как и Савву.Лала рваласьлицедействовать,подмосткиманили ее сильнее,чем супружескоеложе, а во взглядечерных глазСавва все чащевидел нетерпение.
*****
Мартав нетерпениирасхаживалапо подъезднойдорожке. Лысыйвелел ждать,вот только гдевзять терпения?!Хорошо, что онавсе рассказала.Наверное, нужнобыло рассказатьеще в тот самыйпервый визитКрысолова кНате. Она хотела,но в последниймомент передумала.Он ведь отказалсяим помогать,так зачем жерассказывать?
Мартапомнила тотдень в мельчайшихподробностях,помнила, какпослушный ипокладистый«Ниссан» потерялуправление,как испуганнобарабанилоее сердце, аладони оставлялина оплетке рулявлажные следы,помниларастерянно-озадаченноелицо механикаи его советобратитьсяк «комуследует».Она не стала,струсила, даласлабину. «Тех,
кого следует»Марта бояласьедва ли не большетого, ктоподстроилэтуаварию,с того самогомомента, какНата назвалаее дрянью ипообещала всеуладить...
Лысогоне было достаточнодолго, илиМартепросто показалось,но ждать большене оставалосьникаких сил.
Онавошла в кабинетбез стука, ейвдруг показалосьважным застатьего врасплох.У нее получилось.Согнувшийсяв три погибелиперед сейфомЛысый вздрогнул,торопливо сунулчто-то в карманкуртки. На мгновениеМарте показалось,что это оружие.Наверное, показалось.Зачем емуоружие?
— Кодот сейфа забыл!Прикинь! —Онвыпрямился,широко улыбнулся.— Аты заждаласьнебось дяденьку?А дяденькасейчас, толькокомп выключитв целяхэкономииэлектричества.
—Заждалась.
Мартакивнула, подошлак столу, заставленномугрязными чашкамииз-под кофе,заваленномубумагами ижурналами.Лысый возилсяс компьютером,а она от нечегоделать рассматривалависящие настене фотографии.Фотографийбыло немного.Вот пятнадцатилетнийЛысый, еще совсемдаже не лысый,а вполне волосатый,улыбается втридцать двазуба и прижимаетк груди какой-токубок. Вот ужеповзрослевшийЛысый обнимаетза плечи полноватуюженщину, похожуюна него так,как может бытьпохож толькородной человек,наверное, маму.Лысый ужесегодняшний,разбитной иуверенный всебе, рядом сКрысоловом.Лысый привычноулыбается,Крысолов привычнохмурится.
— Ну,я готов! — Голосза спиной Мартауслышала, когдаостановиласьнапротив самойпоследней,четвертой,фотографии.
...Лысый,уже не подросток,но еще не взрослыйдядька, в строгомкостюме судивленно-растеряннымвыражениемлица что-товещает с яркоосвещеннойсцены, а рядом...Сердце замерло,пропустилоудар. Мартапровела ладоньюпо враз взмокшемулбу. Рядом сЛысым — еемноголетнийкошмар, еенепроходящаяболь...
...Полноватыйпарень, с завитушкамикоротко стриженныхволос, с яркимрумянцем наполщеки, с наивнымблизорукимвзглядом из-подочков...
— ...Аэто мы изобрелиодну штуковину.— Голос Лысогопробивается,словно черезтолстый слойваты. — Нас тогдадеканат дажекакими-то дипломаминаградил. Эх,где мои семнадцатьлет?..
...Гдемои семнадцатьлет?.. В глазахтемнеет, стеныкабинета растворяютсяв морознойдекабрьскоймгле, и ветерв лицо, и ужесовсем другойголос:
— Даты не дрейфь,Мартенок! Я жтут, с тобой, яж подстрахую,если что.
Ледянаякрошка царапаетщеки, холодпополам сострахом заставляеттело дрожатьмелкой дрожью.Хорошо, что ужетемно, хорошо,что Макс невидит, как сильноона боится.Бесстрашный,безбашенныйМакс никогдаее не поймет.Он не делаетскидок на то,что она, Марта,младше и неопытнее,на то, что онавсего лишьженщина, онпросто выполняетее же просьбу.
Ненужно былопросить! Вотчем оборачиваетсяглупая бравада,когда делокасается Макса!Да и бравадали? Марте, у которойс детства быловсе, что толькоможно пожелать,не хваталосущего пустяка— адреналина.В этом она былабольше остальныхпохожа на Макса.Гонки по ночнойавтострадес восемнадцатилет, дайвингс девятнадцати,первый прыжокс парашютомс двадцати...На какое-товремя ей хваталои драйва, и зарядаот пережитого,а потом снованаваливаласьтоска.
—Бейсджампинг,сестренка! —Макс, которыйв играх со смертьювсегда был нашаг впереди,улыбалсямногозначительнои насмешливо.— Если тебемало экстрима,я могу помочь.
Да,Макс знал толкв экстриме.Экстрим былего религиейи смыслом жизни.И он сомневалсяв том, что Мартасправится ссобственнымидемонами...
Онасправится!Поднимаясьпоздним декабрьскимвечером накрышу небоскреба,Марта пыталасьубедить себя,что все будетхорошо. Толькоодин-единственныйпрыжок... Всегоодна попыткадоказать себеи Максу, а потомможно завязывать.Сейчас главное— победитьстрах.
—Стремно?— Голос Максатонет в завыванияхветра. — Погодканынче хреновая,ветер поднялся.Придется ловитьмомент. Еслипередумала,то давай спускаться.Я пойму, это недля новичкаусловия.
— Яне новичок! —Пятнадцатьпрыжков с парашютомдавали ей правотак думать, нов черных глазахМакса читалосьсомнение. — Яуже прыгала!
— Тутдругое, самадолжна понимать,не маленькаяуже. Тут временив обрез, и моментнужно подловить.Ты уверена?
Ничерта она неуверена! Онахочет вниз,туда, где нетэтого промозглоговетра, где подногами надежнаяземная твердь,а не заиндевевшаякрыша, И еслиМакс станетнастаивать...
Онне стал.
—Молоток,сестренка! —В простуженномголосе Максагордость. Развеже теперь онасможет отказаться?!
Надголовой — черноенебо, под ногами— черная бездна,сердце пересталобиться от ужаса,но нужно слушатьи запоминать.Последнийинструктажперед прыжком...
—Территориюя проверил.Место глухое,безлюдное,площадка ровная,высоковольтныхпроводов нет.Лучше бы, конечно,днем, но ты жфартовая девочка!— Слова такиеже колючие, какснег. От нихпочти физическибольно. — Отталкиваешьсяногами с максимальнойсилой, прыгаешьгрудью на горизонт.Никаких нырков,никаких кульбитов!Уяснила?
—Никакихнырков и кульбитов...— Собственныйголос кажетсячужим, механическим.Скорее бы уже,сил нет...
— Так,давай-ка ещераз проверимснаряжение.— Руки Максашарят по куртке,что-то проверяют,что-то затягивают,успокаивают.— Ну, все, Мартенок,ни пуха, ни пера!
Ейнужно сказать«к черту!» ипрыгнуть грудьюна горизонт.Такая мелочь...
—Давай,ветер стих! —Команда Макса,как щелчоккнута.
Впоследний раз!В самый-самыйпоследнийраз...
Грудьюна горизонт...Поток воздухав лицо, сердцеобрываетсяи летит внизвместе с Мартой,от которой ужепочти ничегоне зависит.
Раз...Два... Три... Парашют!
...Что-топошло не так.Марта не поняла— что, простоне успела понять.Земля, которойне видно, но