Если вы презираете кинжалы, можете поработать шпагой: ведь гугеноты не такие люди, чтобы покорно дали себя перерезать, и к тому же, как вам известно, все они, и старые и молодые, очень живучи.
— Так вы собираетесь перебить их всех?! – вскричал Коконнас.
— Всех.
— По приказу короля?
— Короля и герцога де Гиза.
— И когда же?
— Как только ударят в набат на колокольне Сен-Жермен-Л'Осеруа.
— Ах, вот почему этот милый немец, служащий у герцога Гиза.., как бишь его зовут?
— Господин Бэм.
— Верно… Вот почему он мне сказал, чтобы я бежал в Лувр с первым ударом набата.
— Вы, стало быть, видели Бэма?
— И видел, и говорил с ним.
— Где?
— В Лувре. Он-то и провел меня туда и сказал пароль, который… — Взгляните.
— Черт побери! Да, это он! – Хотите поговорить с ним?
— С превеликим удовольствием, клянусь душой! Морвель тихонько отворил окно. В самом деле, это был Бэм и с ним человек двадцать горожан.
— «Гиз и Лотарингия»! – произнес Морвель. Бэм обернулся и, сообразив, что обращаются к нему, подошел.
— А-а, это фы, каспатин де Морфель.
— Да, я; кого вы ищете?
— Я ищу гостиниц «Путефодный звезда», чтоп предупредить некий каспатин де Гогоннас.
— Я здесь, господин Бэм! – отозвался молодой человек.
— А-а! Карашо! Отшень карашо!.. Фы готов?
— Да. Что надо делать?
— Што фам будет сказать каспатин де Морфель. Он топрый католик.
— Слышите? – спросил Морвель.
— Да, – ответил Коконнас. – А куда идете вы, господин Бэм?
— Я? – со смехом ответил вопросом на вопрос Бэм.
— Да, вы.
— Я иду скасать словешко атмиралу.
— Скажите ему, на всякий случай, два, – посоветовал Морвель, – и если он встанет после первого, то уж не встанет после второго.
— Бутте покоен, каспатин де Морфель, бутте покоен и дрессируйте мне карашо этот молодой шелофек.
— Да, да, не беспокойтесь, все Коконнасы по природе хорошие охотничьи собаки и чуткие ищейки.
— Прошшайте.
— Идите.
— А фы?
— Начинайте охоту, а мы подоспеем к дележу добычи.
Бэм отошел, и Морвель затворил окно.
— Слышите, молодой человек? – спросил Морвель. – Если у вас есть личный враг, то, даже если он и не совсем гугенот, занесите его в свой список – между другими пройдет и он.
Коконнас, ошеломленный тем, что видел и слышал, посматривал то на хозяина, принимавшего грозные позы, то на Морвеля, который спокойно вынимал из кармана какую-то бумагу.
— Вот мой список, – сказал Морвель, – триста человек. Пусть каждый добрый католик сделает в эту ночь десятую долю той работы, какую сделаю я, и завтра во всем королевстве не останется ни одного еретика.
— Те! – произнес Ла Юрьер.
— Что такое? – в один голос спросили Коконнас и Морвель.
На Сен-Жермен-Л'Осеруа раздался первый удар набата.
— Сигнал! – воскликнул Морвель. – Стало быть, часы спешат? Мне сказали, что все начнется в полночь… Что ж, тем лучше! Для славы Бога и короля лучше, чтобы часы не отставали, а спешили.
И в самом деле послышались зловещие удары колокола. Вскоре грянул и первый ружейный выстрел, и почти сейчас же свет нескольких факелов вспыхнул молнией на улице Арбр-сек.
Коконнас стер рукой пот со лба.
— Началось, пошли! – крикнул Морвель.
— Одну минуту, одну минуту! – заговорил хозяин. – Прежде чем отправиться в поход, мы должны обезопасить свои квартиры, как говорят на войне. Я не хочу, чтобы зарезали мою жену и детей, пока меня не будет дома: здесь остается гугенот.
— Ла Моль?! – воскликнул Коконнас, отшатнувшись.
— Да! Нечестивец попал в пасть к волку.
— Как? Вы нападете на вашего постояльца? – спросил Коконнас.
— Для этого-то я и оттачивал рапиру.
— Ну, ну! – произнес пьемонтец, хмуря брови.
— До сих пор я резал только кроликов, уток да цыплят, – сказал почтенный трактирщик. – А как убивают людей, я понятия не имею. Вот я и поупражняюсь на постояльце. Коли я сделаю это неуклюже, то, по крайности, некому будет смеяться надо мной.
— Черт побери! Это жестоко! – вознегодовал Коконнас. – Господин де Ла Моль – мой товарищ. Господин де Ла Моль со мной ужинал. Господин де Ла Моль играл со мной в карты!
— Но господин де Ла Моль – еретик, – вмешался Морвель. – Господин де Ла Моль обречен, и если его не убьем мы, его убьют другие.
— Не говоря уже о том, что он выиграл у вас пятьдесят экю, – добавил хозяин.
— Верно, – ответил Коконнас, – но выиграл честно, я в этом уверен.
— Честно или не честно, а платить придется. А вот ежели я убью его – вы будете квиты.
— Ну, ну, господа, поторапливайтесь! – прикрикнул Морвель. – Стреляйте из аркебузы, колите его рапирой, стукните молотком или каминной доской – чем угодно, только давайте покончим с ним поскорее, если хотим исполнить наше обещание и вовремя прийти к адмиралу на помощь герцогу де Гизу.
Коконнас тяжело вздохнул.
— Я бегу к нему, – сказал Ла Юрьер, – подождите меня.
— Черт побери! – воскликнул Коконнас. – Он еще причинит страдания бедному мальчику, а может быть, и обворует его! Я пойду, чтобы в случае чего прикончить его сразу и не дать его обворовать.
С этим благородным намерением Коконнас бросился по лестнице вслед за Ла Юрьером и быстро догнал его, так как Ла Юрьер, поднимаясь по лестнице, начал раздумывать, а следовательно, замедлил шаг.
В ту самую минуту, когда он и следовавший за ним Коконнас подходили к двери в комнату Ла Моля, на улице раздались выстрелы и тотчас они услышали, как Ла Моль соскочил с кровати и под его ногами заскрипели половицы.
— Черт! – проворчал встревоженный Ла Юрьер. – Видать, он проснулся.
— Похоже на то, – ответил Коконнас.
— Он будет защищаться?
— Он вполне способен на это. А знаете, Ла Юрьер, забавная будет штука, если он вас убьет.
— Гм! Гм! – хмыкнул Ла Юрьер.
Но, ощущая в руках добрую аркебузу, он набрался духа и сильным ударом ноги распахнул дверь.
Тут они увидели, что Ла Моль без шляпы, но совсем одетый, стоит, загородившись кроватью, со шпагой в зубах и с пистолетами в руках.
— Ого-го! – произнес Коконнас, раздувая ноздри, как хищное животное, почуявшее кровь. – Дело-то становится занятным, Ла Юрьер. Ну, что же вы? Вперед!
— А-а! Стало быть, меня хотят убить! – сверкая глазами, крикнул Ла Моль.