Какие же у меня плохие глаза, а ведь я совсем не стар!
- Сир, - бесцеремонно прервал его Жуаез, -свалкапроисходитпотому,
что отряд лучников оттесняет толпу. Наверное, ведут осужденного.
- Как это лестно для королей, - сказала Екатерина, - присутствовать при
четвертовании человека, у которого течет в жилах капля королевской крови.
Произнося эти слова, она не спускала глаз с королевы Луизы.
- О государыня, простите, пощадите меня, - вскричала молодая королева с
отчаянием, которое она тщетно пыталась скрыть.-Нет,эточудовищене
принадлежит к моей семье, и вы не хотели сказать, что я с ним в родстве.
- Конечно, нет, - сказал король. - Я уверен,чтомояматьнеимела
этого в виду.
- Однако же, - едко произнесла Екатерина,-онсродниЛотарингскому
дому, а лотарингцы ваши родичи, сударыня. Я, по крайней мере, так полагаю.
Значит, этот Сальсед имеет к вамнекотороеотношение,идажедовольно
близкое.
- То есть, - прервал Жуаез, охваченныйблагороднымнегодованием(оно
было характерной чертой его натуры и проявлялось при всех обстоятельствах,
кем бы ни был тот, кто его вызвал), то есть он имеет отношение к господину
де Гизу, но не к королеве Франции.
- Ах, вы здесь, господин де Жуаез?-протянулаЕкатеринаневыразимо
высокомерным тоном, платя унижением за свою досаду. - Вы здесь? А я васи
не заметила.
- Да, я здесь, не столько дажеподобройволе,сколькопоприказу
короля, государыня, - ответил Жуаез, устремивнаГенрихавопросительный
взгляд. - Не такое уж это приятное зрелище-четвертованиечеловека,-
чтобы я на него явился, если бы не был к этому вынужден.
- Жуаез прав, государыня, - сказал Генрих, -речьсейчасидетнео
Лотарингском доме, не о Гизах и - главное - отнюдьнеокоролеве.Речь
идет о том, что будетразделенначетырекускагосподиндеСальсед,
преступник, намеревавшийся умертвить моего брата.
- Мне сегодня что-то не везет, - сказала Екатерина,внезапноуступая,
что было у нее самым ловким тактическим ходом, - до слез обидела свою дочь
и - да простит мне бог, - кажется, насмешила господина де Жуаеза.
- Ах, ваше величество, - вскричала Луиза, хватаясь за руки Екатерины, -
возможно ли, что вы так неправильно поняли мое огорчение!
- И усомнились в моем глубочайшем почтении, -добавилАнндеЖуаез,
склоняясь над ручкой королевского кресла.
- Да, правда, правда, - ответила Екатерина, пуская последнююстрелув
сердце своей невестки. - Я сама должна была понять, дитя мое, как тягостно
для вас, когда раскрываются заговоры ваших лотарингских родичей.Хотьвы
тут и ни при чем, но не можете не страдать от этого родства.
- Ах, это-то,пожалуй,верно,матушка,-сказалкороль,стараясь
примирить всех. - Наэтотразмынаконец-томожемнесомневатьсяв
причастности господ де Гиз к этому заговору.
- Но, сир, - прервала его Луиза Лотарингская смелее, чем прежде, - ваше
величество отлично знаете, что, став королевой Франции,яоставилавсех
своих родичей далеко внизу, у подножия трона.
- О, - вскричал Анн де Жуаез, - видите,сир,янеошибался.Воти
осужденный появился на площади. Черт побери, и гнусный же у него вид!
- Он боится, - сказала Екатерина, - он будет говорить.
- Если у него хватит сил, - заметил король. - Глядите, матушка,голова
у него болтается, как у покойника.
- Это я и говорю, сир, - сказал Жуаез, - он ужасен.
- Как же выхотите,чтобычеловекстакимизлодейскимипомыслами
выглядел привлекательно? Я ведь объяснилвам,Анн,тайноесоответствие
между физической и нравственной природой человека,какегоуразумелии
истолковали Гиппократ и Гален [Гиппократ (460-377 гг. до н.э.) - греческий
врач и естествоиспытатель;ГаленКлавдий(130-200)-римскийврачи
естествоиспытатель].
- Не отрицаю, сир, но я не такойпонятливыйученик,каквы,имне
нередко приходилось видеть весьма некрасивыхлюдей,которыебылиочень
доблестными воинами. Верно, Анри?
Жуаез обернулся к брату, словно ища у него одобренияиподдержки.Но
Анри смотрел прямо перед собою, ничего не видя, слушал, ничегонеслыша.
Он был погружен в глубокую задумчивость. Вместо него ответил король.
- Бог ты мой, дорогой Анн, - вскричал он, - актоговорит,чтоэтот
человек не храбр? Он храбр, черт возьми! Как медведь, как волк, какзмея.
Или вы не помните, что он делал? Он сжегодногонормандскогодворянина,
своего врага, в его доме. Он десятьраздралсянадуэлииубилтрех
противников. Он был пойман за чеканкой фальшивой монетыиприговоренза
это к смерти.
-Следуетдобавить,-сказалаЕкатерина,-чтопомилованиеему
выхлопотал господин герцог де Гиз, ваш кузен, дочь моя.
На этот раз силы у Луизы иссякли. Она только глубоко вздохнула.
- Что и говорить, - сказал Жуаез, - жизнь весьма деятельная. Нотеперь
она скоро кончится.
- Надеюсь, господиндеЖуаез,-сказалаЕкатерина,-чтоконец,
напротив, наступит не слишком скоро.
- Государыня, - качая головой, возразил Жуаез, - там под навесом я вижу
таких добрых конейи,видимо,такистомившихсяотбезделья,чтоне
рассчитываю на чрезмерную выносливость мышц, связок и хрящей господинаде
Сальседа.
- Да, но это ужепредусмотрено.Мойсынмягкосердечен,-добавила
королева, улыбнувшись так, как умела улыбаться только онаодна,-ион
велит передать помощникам палача, чтобы они тянули не слишком сильно.
- Однако, вашевеличество,-робкозаметилакоролеваЛуиза,-я
слышала, как вы сегодня утром говорили госпоже де Меркер-такмне,по
крайней мере, показалось, - что несчастного будут растягиватьтолькодва
раза.
- Да, если он поведет себя хорошо, - сказала Екатерина. - В этом случае
с ним будет покончено быстро. Но вы понимаете, дочь моя, разужвастак
волнует его участь, я хотела бы, чтобы вы могли как-нибудь сообщить ему об
этом: пусть он ведет себя хорошо, это ведь в его интересах.