- Дело в том, ваше величество, - сказала королева, - что господь не дал
мне таких сил, как вам, и я не очень-то люблю смотреть, как мучаются люди.
- Ну, так не смотрите, дочь моя.
Луиза умолкла.
Король ничего не слышал. Он-то смотрел во всеглаза,ибоосужденного
уже снимали с повозки,накоторойдоставилиизтюрьмы,исобирались
уложить на низенький эшафот.
Тем временем алебардщики, лучники и швейцарцыосновательнорасчистили
площадь, и вокруг эшафота образовалосьпространстводостаточноширокое,
чтобы всеприсутствующиемогливидетьСальседа,несмотрянаточто
смертный помост был не так уж высок.
Сальседу было лет тридцать, онказалсясильнымикрепкосложенным.
Бледное лицо его, на котором проступило несколькокапельпотаикрови,
оживлялось, когда он оглядывался кругом с каким-то неописуемымвыражением
- то надежды, то смертельного страха.
Сперва он устремил взгляд на королевскую ложу. Но,словнопоняв,что
вместо спасения оттуда может прийти только смерть, он тотчас же отвел его.
Вся надежда его была на толпу. Егогорящиеглаза,егодуша,словно
трепещущая у самых уст, искали чего-то в недрах этой грозовой пучины.
Толпа безмолвствовала.
Сальсед не был обыкновенным убийцей.Преждевсегоонпринадлежалк
знатному роду, недаром Екатерина Медичи,котораяотличноразбираласьв
родословных, хотя и делала вид, будто не придает им значения, обнаружила в
его жилах каплю королевской крови. Вдобавок Сальседазналикакхраброго
воина. Рука, перехваченная теперь позорнойверевкой,когда-тодоблестно
орудовала шпагой, за мертвенно-бледным челом, на которомотражалсястрах
смерти, страх, который осужденный, наверно, схоронил бы глубоковнедрах
души, если бы все место не занимала там надежда, за этим мертвенно-бледным
челом таились некогда великие замыслы.
Из того, что мы сказали, следовало, чтодлямногихзрителейСальсед
являлся героем. Для многих других - жертвой; кое-кто действительносчитал
его убийцей. Но толпа редко низводит до уровня обыкновенных, заслуживающих
презрение преступников техзнаменитыхубийц,чьиименаотмечаютсяне
только в книге правосудия, но и на страницах истории.
И вот в толпе рассказывали, что Сальсед происходит из рода воинов,что
его отец яростно боролся противг-накардиналаЛотарингского[кардинал
Лотарингский, Карл деГиз(1524-1574)-вцарствованиеФранцискаII
кардиналпользовалсябольшимвлияниемибылфактическимправителем
государства, мечтая в будущем передатькоронуГизам;приКарлеIXон
лишилсясвоеговлияния],вследствиечегославнопогибвовремя
Варфоломеевской резни [в ночь на 24 августа 1572 г. (в канунднясвятого
Варфоломея)католикиустроиливПарижемассовоеизбиение
протестантов-гугенотов]. Но что впоследствии сын, забыв об этой смерти или
же, вернее, пожертвовав ненавистью ради того честолюбия, к которомународ
всегда питает сочувствие, сын, говорим мы, вступил в сговор сИспаниейи
Гизамидлятого,чтобывоспрепятствоватьнамечавшемусявоцарениюво
Фландрии столь ненавистного французам герцога Анжуйского.
Но что впоследствии сын, забыв об этой смерти или
же, вернее, пожертвовав ненавистью ради того честолюбия, к которомународ
всегда питает сочувствие, сын, говорим мы, вступил в сговор сИспаниейи
Гизамидлятого,чтобывоспрепятствоватьнамечавшемусявоцарениюво
Фландрии столь ненавистного французам герцога Анжуйского.
Упоминали о его связях с БазаиБалуеном,предполагаемымиглаварями
заговора, едва не стоившего жизнигерцогуФрансуа,братуГенрихаIII.
Рассказывали, какую изворотливость проявил в этом делеСальсед,стараясь
избежать колеса, виселицы и костра, накоторыхещедымиласькровьего
сообщников. Он один, сделав признания, пословамлотарингцев,лживыеи
весьма искусные, так соблазнил судей, что, рассчитывая узнать ещебольше,
герцог Анжуйский решил временно пощадить его и отправил во Францию, вместо
того чтобы обезглавить в АнтверпенеилиБрюсселе.Правда,результатв
конце концов оказался тот же; но Сальсед рассчитывал, что по дорогетуда,
где ему предстояло сделать новые разоблачения, он будет освобожденсвоими
сторонниками. На свою беду, он просчитался: г-н де Белльевр, которому была
поручена охранадрагоценногоузника,такхорошостерегего,чтони
испанцы, ни лотарингцы, ни сторонники Лиги[дляборьбыспротестантами
Генрих Гиз организовал в 1576 г. католическую лигу, союз; сторонников Лиги
называли лигистами] не смогли приблизитьсякнемунарасстояниеодной
мили.
В тюрьмеСальседнадеялся.Надеялсявзастенке,гдеегопытали,
продолжал надеяться на повозке, в которой везлиегокместуказни,не
терял надежды даже на эшафоте. Нельзя сказать, что ему не хватало мужества
или силы примириться с неизбежным. Но он был одним изтехжизнеспособных
людей, которыезащищаютсядопоследнеговздохастакимупорствоми
стойкостью, каких не хватает душевным силам натур менее цельных.
Королю, как и всему народу, ясно было, о чем именнонеотступнодумает
Сальсед.
Екатерина со своейсторонытревожноследилазамалейшимдвижением
злосчастного молодого человека. Но она находилась слишком далеко отнего,
чтобы улавливать направление его взглядов и замечать их непрестанную игру.
При появлении осужденного толпа, какповолшебству,разместиласьна
площади ярусами: мужчины, женщины, детирасполагалисьдругнаддругом.
Каждый раз как над этимволнующимсяморемвозникалановаяголова,ее
тотчас же отмечало бдительное око Сальседа: в одну секунду он мог заметить
столько, сколько другие обозрели бы лишьзачас.Время,ставшеевдруг
столь драгоценным, в десять, даже во сто разобострилоеговозбужденное
сознание.
Устремив на новое, незнакомое лицовзгляд,подобныймолнии,Сальсед
затем снова мрачнел и переносил все своевниманиекуда-нибудьвдругое
место.
Однако палач уже завладел им и теперьпривязывалкэшафотувсамом
центре его, охватив веревкой посередине туловища.
По знаку, данному мэтром Таншоном,лейтенантомкороткоймантии[так
назывался судейский чиновник,потомучтоподолжностиемуполагалась
мантияболеекороткая,чемудругих],распоряжавшимсяприведением
приговорависполнение,двалучника,пробиваясьчерезтолпу,уже
направились за лошадьми.