Жуаез успокоился.
- Хорошо, согласен, - сказал он. - Но нет таких, которые бы не отдались
кому-нибудь.
- Это другое дело!
- Ну, так что же ты сделал для того, чтобы эта бесчувственная красавица
отдала тебе свое сердце?
- Я убежден, Анн, что сделал все для меня возможное.
- Послушайте, граф дю Бушаж, да вы просто спятили! Перед вамиженщина,
которая скорбит, сидит взаперти, плачет, а вы становитесьещепечальнее,
замкнутее, проливаете еще больше слез, то есть оказываетесьещескучнее,
чемона!Правоже,выраспространялисьтутнасчетпошлыхспособов
ухаживания, а сами ведете себя не лучшеобыкновенногоквартального.Она
одинока, бывайте с нею почаще: она печальна, будьтевеселы,онакого-то
оплакивает, утешьте ее и замените покойного.
- Невозможно, брат.
- А ты пробовал?
- Для чего?
- Да хотя бы просто чтобы попробовать. Ты же говоришь, что влюблен?
- Нет слов, чтобы выразить мою любовь.
- Ну так через две недели она станет твоей любовницей.
- Брат!
- Даю тебе слово Жуаеза. Ты, надеюсь, не отчаялся?
- Нет, ибо никогда не надеялся.
- В котором часу ты с ней видишься?
- В котором часу я с ней вижусь?
- Ну да.
- Но я же говорил тебе, брат, что никогда не вижу ее.
- Никогда?
- Никогда.
- Даже в окне?
- Даже там ее не вижу, говорю тебе.
- Это должно прекратиться. Есть у нее любовник?
- Я не видел, чтобы порог ее домакогда-либопереступалмужчина,за
исключением этого Реми, о котором я рассказывал тебе.
- Что представляет собой ее дом?
- Три этажа, крыльцо с одной ступенькой,надокномвторогоэтажа-
терраса.
- Можно проникнуть в дом через эту террасу?
- Она не соприкасается с другими домами.
- А что напротив дома?
- Другой, довольно похожий дом, только, кажется, повыше.
- Кто в нем живет?
- Какой-то буржуа.
- Добродушный или злыдня?
- Добродушный, иногда я слышу, как он смеется своим мыслям.
- Купи у него дом.
- А кто тебе сказал, что он продается?
- Предложи ему двойную цену.
- А если дама увидит меня там?
- Ну так что же?
- Она опять исчезнет. Если же я не буду показываться, тонадеюсь,что
рано или поздно опять увижу ее...
- Ты увидишь ее сегодня же вечером.
- Я?
- Пойди и стань под ее балконом в восемь часов.
- Я и буду там, как бываю ежедневно, но,какивдругиедни,безо
всякой надежды.
- Кстати, скажи мне точный адрес.
- МеждуворотамиБюссиидворцомСен-Дени,почтинауглуулицы
Августинцев, шагах в двадцатиотбольшойгостиницыподвывеской"Меч
гордого рыцаря".
- Отлично, так в восемь увидимся.
- Что ты собираешься делать?
- Увидишь, услышишь. Апокавозвращайсядомой,нарядиськакможно
лучше, наденьсамыедорогиеукрашения,надушиволосысамымитонкими
духами: нынче же вечером ты вступишь в эту крепость.
Апокавозвращайсядомой,нарядиськакможно
лучше, наденьсамыедорогиеукрашения,надушиволосысамымитонкими
духами: нынче же вечером ты вступишь в эту крепость.
- Бог да услышит тебя, брат!
- Анри, когда бог не слышит, дьявол навострит ухо. Я покидаю тебя, меня
ждет моя любовница, то естьяхочусказать-любовницагосподинаде
Майена. Клянусь папой! Ее-то уж нельзя назвать недотрогой.
- Брат!
- Прости, ты ведь полон возвышенных чувств. Я несравниваюэтихдвух
дам, будь уверен, хотя, судя по твоим рассказам, я предпочитаюсвоюили,
вернее, нашу с Майеном. Но она меня ждет, а я не хочу заставлять ее ждать.
Прощай, Анри, до вечера!
- До вечера, Анн.
Братья пожали друг другу руки.
Один, пройдя шагов двести, подошел к красивому дому готическогостиля,
неподалеку от паперти Нотр-Дам, смело поднял исшумомопустилдверной
молоток.
Другой молча углубился в одну из извилистых улочек,ведущихкзданию
суда.
7. КАК "МЕЧ ГОРДОГО РЫЦАРЯ" ВОЗОБЛАДАЛ НАД "РОЗОВЫМ КУСТОМ ЛЮБВИ"
Во время беседы, которую мы только чтопересказали,спустиласьночь,
окутывая влажной туманной пеленой город, столь шумный еще два часа назад.
К тому же Сальсед умер, и зрители решили разойтись по домам. Наулицах
видны были лишь небольшие, разбросанные тамисямкучкилюдей,вместо
непрерывной цепи любопытных, которые днем сходились в одно и то же место.
До самых отдаленных от Гревскойплощадикварталовещедоходилиэти
отдельные всплески человеческих волн: недаром всамомцентретакдолго
царило бурное волненье.
Так, например, обстояло дело уворотБюсси,кудамыдолжнысейчас
перенестись, чтобы не терять из видукое-когоиздействующихлиц,уже
выведенных нами в начале этогоповествования,ичтобыпознакомитьсяс
новыми: в этом конце города шумел, словно улейназакатесолнца,некий
дом, выкрашенный в розовую краску и вдобавок расписанный белой сголубой.
Дом именовался "Меч гордого рыцаря", нопредставлялсобойвсего-навсего
гостиницу, - правда, огромныхразмеров,-недавновыстроеннуювэтом
квартале. В те времена в Париже не было ни одной более или менее приличной
гостиницы, на которой некрасоваласьбыпышнаявывеска.Вывеска"Меч
гордого рыцаря" и являласьтемдивнымфасаднымукрашением,призванным
удовлетворить все вкусы и привлечь к себе все симпатии.
На карнизе была изображена битвакакого-тоархангелаилисвятогос
драконом, извергающим, подобно чудовищу Ипполита, целые потокипламении
дыма.Художник,воодушевленныйигероическимиивтожевремя
благочестивыми чувствами, дал в руки своему вооруженному до зубовгордому
рыцарю не меч, а громадный крест, которымтотлучше,чемсамымострым
кинжалом, разрубал несчастного дракона на две кровоточащие половины.
На заднем плане этой вывескиили,вернее,картины,ибоонавполне
заслуживала такого наименования, видны былимногочисленныезрителибоя,
воздевавшие руки к небу, с которого ангелыосенялишлемгордогорыцаря
лавровыми и пальмовыми ветвями.