Но, - добавил он, -
не хочу проявлять излишнего любопытства, однако все жеосмелюсьспросить
вас, по какой, на ваш взгляд, причине принята подобная мера?
- Да, ей-богу же, - произнес кто-то из присутствующих,-онибоятся,
чтобы не скушали ихнего Сальседа.
- К черту! - раздался чей-то голос, - еда довольно паршивая!
Робер Брике обернулся в ту сторону,откудапослышалсяэтотголосс
акцентом, выдававшим несомненнейшего гасконца, и увидел молодогочеловека
двадцати - двадцати пяти лет, опиравшегося рукой на круп лошади того,кто
показался ему начальником.
Молодой человек был без шляпы, несомненно, он потерял ее в суматохе.
Мэтр Брике был по всем данным отличным наблюдателем, но вообще он нив
кого не вглядывался слишком долго.Поэтомуонбыстроотвелвзглядот
гасконца, видимо, не показавшегося ему стоящим внимания, и перевел егона
всадника.
- Но, -сказалон,-ведьговорят,чтоэтотСальседприспешник
господина де Гиза, значит, он не такое уж жалкое кушанье.
- Да ну, неужтотакговорят?-спросиллюбопытныйгасконец,весь
превратившись в слух.
- Да, конечно, говорят, -ответил,пожимаяплечами,всадник.-Но
теперь болтают много всякой чепухи!
- Ах вот как, - вмешался Брике, устремляя на него вопрошающий взгляди
насмешливо улыбаясь, - вы, значит, думаете, сударь, что Сальседнеимеет
отношения к господину де Гизу?
- Не только думаю, но даже уверен, - ответил всадник.
Тут он заметил, что Робер Брике сделал движение, означавшее: "А начем
основывается эта ваша уверенность?" - и потому тотчас же добавил:
- Если бы Сальсед был одним из людей герцога,тот,безсомнения,не
допустил бы, чтобы его схватили или, во всяком случае, чтобы доставилииз
Брюсселя в Париж связаннымпорукаминогам,или,покрайнеймере,
попытался бы силой освободить пленника.
- Освободить силой, - повторилБрике,-былобыоченьрискованным
делом. Удалась бы эта попытка или нет,ноужразонаисходилабыот
господина де Гиза, он тем самым признал бы,чтоустроилзаговорпротив
герцога Анжуйского.
-ГосподинадеГиза,-сухимтономпродолжалвсадник,-такое
соображение не остановило бы, я в этом уверен,иразоннепотребовал
выдачи Сальседа и не защищал его, значит, Сальсед не его человек.
- Простите, что я настаиваю, -продолжалБрике,-нояничегоне
выдумал. Сведения о том, что Сальсед заговорил, - вполне достоверны.
- Где он говорил? На суде?
- Нет, не на суде, сударь, во время пытки. Но разве это не все равно? -
спросил мэтр Брике с плохо разыгранным простодушием.
- Конечно, не все равно, хорошее дело! Ладно, пусть утверждают, чтоон
заговорил. Однако неизвестно, что именно он сказал.
- Еще раз прошу извинить меня,сударь,-продолжалРоберБрике,-
известно, и во всех подробностях.
- Ну, так что жеонсказал?-сраздражениемспросилвсадник.
- Ну, так что жеонсказал?-сраздражениемспросилвсадник.-
Говорите, раз вы так хорошо осведомлены.
- Я не хвалюсь своей осведомленностью, сударь, наоборот, -ястараюсь
от вас что-нибудь узнать, - ответил Брике.
- Ладно, договоримся! - нетерпеливо сказал всадник, -Выутверждаете,
будто известны показания Сальседа; что же он, собственно, сказал? Ну-ка?
- Я не могу ручаться, что этоподлинныеегослова,-сказалРобер
Брике; видимо, ему доставляло удовольствие дразнить всадника.
- Но, в конце-то концов, какие же речи ему приписываются?
- Говорят, он признался, что участвовал в заговоре впользугосподина
де Гиза.
- Против короля Франции, разумеется? Старая песня!
- Нет, не против его величества короля Франции, противеговысочества
монсеньера герцога Анжуйского.
- Если он в этом признался...
- Так что? - спросил Робер Брике.
- Так он негодяй! - нахмурясь, произнес всадник.
- Да, - тихо сказал Робер Брике, - но он молодец, если сделал то, в чем
признался. Ах, сударь, железные сапоги, дыба икотелокскипящейводой
хорошо развязывают языки порядочным людям.
- Увы! Истинная правда, сударь, - сказал всадник, смягчаясьиглубоко
вздыхая.
- Подумаешь! - прервал гасконец, который все время вытягивал шеюток
одному, то к другому из собеседников и слышал весь разговор. -Подумаешь!
Сапоги, дыба, котелок, - какие пустяки! Если этот Сальседзаговорил,так
он негодяй, да и хозяин его тоже.
- Ого! - молвил всадник, будучи невсилахсдержатьраздражения.-
Громко же вы поете, господин гасконец.
- Я?
- Да, вы.
- Я пою на мотив, который мне по вкусу, черт побери. Тем хуже длятех,
кому мое пение не нравится.
Всадник сделал гневное движение.
-Потише!-раздалсячей-тоголос,негромкийивтожевремя
повелительный. Робер Брике тщетно старался уяснить себе, кто это сказал.
Всадник явно пытался сделать над собою усилие. Однако у него не хватило
воли полностью сдержать свой порыв.
- А хорошо ли вы знаете тех, о ком говорите, сударь?-спросилону
гасконца.
- Знаю ли я Сальседа?
- Да.
- Ни в малейшей степени.
- А герцога Гиза?
- Тоже.
- А герцога Алансонского?
- Еще того меньше.
- Знаете ли вы, что господин де Сальсед храбрец?
- Тем лучше. Он храбро примет смерть.
- И что когда господин де Гиз устраивает заговоры,тоонсамвних
участвует?
- Черт побери! Да мне-то что до этого?
- И что монсеньер герцог Анжуйский,прежденазывавшийсяАлансонским,
велел убить или допустил, чтобы убили всех, кто за негостоял:ЛаМоля,
Коконнаса, Бюсси и других. [Герцог Алансонский, Франсуа Валуа(1554-1584)
- пятый сын Генриха II и Екатерины Медичи. До вступления на престол брата,
герцога Анжуйского (Генриха III),носилтитулгерцогаАлансонского,а
затемименовалсягерцогомАнжуйским.