Правда,его
единоутробныебратцы,видя,чтоонипредоставленысамимсебе,
развлекались, набивая ему в рот песок.
Милитор не двигался. Можно былоподумать,чтосемейныенеприятности
проходили мимо этого здорового парня, даже не задевая его.
- Э! - вскричал вдруг г-н де Луаньяк. - А что там в кожаной оберткена
рукаве у этого верзилы?
- Да, да, правда! - ликуя, возопил Эсташ. -Теперьяпомню,этоже
придумала Лардиль: она сама нашила карточку Милитору на рукав.
- Чтобы он тоже что-нибудь нес, - ироническизаметилЛуаньяк.-Фи,
здоровенный теленок, а дажерукизасунулзапояс,чтобыониегоне
обременяли.
Губы Милитора побледнелиотярости,ананосу,подбородкеилбу
выступили красные пятна.
- У телят рук нет, - пробурчал он, злобно тараща глаза, - у них ногис
копытами, как у некоторых известных мне людей.
- Тише! - произнес Эсташ. - Ты жевидишь,Милитор,чтогосподинде
Луаньяк изволит с нами шутить.
- Нет, черт побери, я не шучу, - возразил Луаньяк, - я, напротив, хочу,
чтобы этот дылда понял мои слова как следует. Будь он мнепасынком,яб
его заставил тащить мать, брата, узел, и разрази меня гром, если я самне
уселся бы на него в придачу верхом, да еще вытянул бы ему уши подлиннеев
доказательство того, что он настоящий осел.
Милитор уже терял самообладание. Эсташзабеспокоился.Носквозьего
тревогу проглядывало удовольствие от нанесенного пасынку унижения.
Чтобы покончить с осложнениями и спастисвоегопервенцаотнасмешек
г-на де Луаньяка, Лардиль извлекла из кожаной обертки карточку и протянула
ее офицеру.
Господин де Луаньяк взял ее и прочел:
"Эсташ де Мираду. 26 октября, ровно в полдень, Сент-Антуанские ворота".
Ну, проходите,дасмотритенезабудьтекого-нибудьизсвоихребят,
красавцы они там или нет.
Эсташ де Мираду снова взял на руки малолетнего Сципиона, Лардильопять
уцепилась за его пояс, двое ребят постарше ухватились за материнскую юбку,
и все семейство, за которым тащился молчаливый Милитор,присоединилоськ
тем, кто уже прошел проверку.
- Дьявольщина, - пробурчал сквозь зубы Луаньяк, наблюдаязатем,как
Эсташ деМирадусосвоимидомочадцамипроходитзаворота,-нуи
солдатиков же получит господин д'Эпернон! [д'Эпернон Жан-Луи (1554-1642) -
французский дворянин, участвовал в религиозных войнах насторонеГенриха
III]
Затем, обращаясь к четвертому претенденту на право войтивгород,он
сказал:
- Ну, теперь ваша очередь!
Этот был безспутников.Прямой,негибкий,он,соединивбольшойи
указательный пальцы, щелчками обивал пыль со своейкурткисеро-стального
цвета. Усы, словно сделанные из кошачьей шерсти, зеленые сверкающие глаза,
сросшиеся брови, дугой нависавшие над выступающимискулами,тонкиегубы
придавали его лицу то выражение недоверчивости и скуповатойсдержанности,
по которому узнаешь человека, одинаково тщательно скрывающего и дно своего
кошелька,иглубинысердца.
"Шалабр,26октября,ровновполдень,
Сент-Антуанские ворота". Хорошо, идите! - сказал Луаньяк.
- Я полагаю, дорожные издержки должны быть возмещены? - кротким голосом
спросил гасконец.
- Я не казначей, сударь, -сухоответилЛуаньяк.-Япокатолько
привратник. Проходите.
Шалабр отошел.
За Шалабром появилсяюныйбелокурыйвсадник.Вынимаякарточку,он
выронил из кармана игральную кость и несколько карт.
Он называл себя Сен-Капотель, и так как это заявление было подтверждено
карточкой, оказавшейся в полном порядке, последовал за Шалабром.
Оставался шестой, которого импровизированный паж заставил спешиться. Он
протянул г-ну де Луаньяку карточку. На ней значилось:
"Эрнотон де Карменж,26октября,ровновполдень,Сент-Антуанские
ворота".
Пока г-н де Луаньяк читал, паж, тоже спешившийся,старалсякак-нибудь
спрятать свою голову, для чего укреплял ибезтогоотличноукрепленные
поводья лошади своего мнимого господина.
- Это ваш паж, сударь?-спросилдеЛуаньякуЭрнотона,указывая
пальцем на юношу.
- Вы видите, господин капитан, - сказал Эрнотон, которомунехотелось
ни лгать, ни предавать, - вы видите, он взнуздывает моего коня.
- Проходите, - сказал Луаньяк, внимательно осматривая г-на де Карменжа,
лицом и фигурой пришедшегося ему, видимо, больше по нраву, чем другие.
- Этот-то хоть, по крайней мере, приемлем, - пробормотал он.
Эрнотон вскочил в седло. Паж, не торопясь,ноинемедля,двинулся
вперед и уже смешался с толпой ожидавших впуска в город.
- Открыть ворота, - приказал Луаньяк, - и пропустить этих шестерыхлиц
и их спутников.
- Скорей, скорей, хозяин, - сказал паж, - в седло и поедем.
Эрнотонопятьподчинилсявлиянию,котороеоказывалонанегоэто
странное существо.Воротараспахнулись,онпришпорилконяи,следуя
указаниям пажа, углубился в самое сердце Сент-Антуанского предместья.
Когда шестеро избранников вошли, Луаньяк велел запереть за ними ворота,
к величайшему неудовольствию толпы, которая рассчитывалапослеокончания
всех формальностей тоже попасть в город. Видя, чтонадеждыееобмануты,
она стала громко выражать свое возмущение.
После стремительной пробежки черезполемэтрМитонпонемногуобрел
мужество и, осторожно нащупывая при каждом шаге почву, возвратился в конце
концов на то самое место, откуда начал свой бег. Теперь онрешилсявслух
пожаловатьсянасолдатню,беззастенчивопреграждающуюлюдямпути
сообщения.
Кум Фриар, которому удалось разыскать жену и которыйподеезащитой,
видимо, уже ничего не боялся, сообщал августейшейполовиненовостидня,
украшая их толкованиями на свой лад.
Наконец, всадники, одногоизкоихмаленькийпажназвалМейнвилем,
держали совет, не обогнуть ли им крепостнуюстену,внебезосновательном
расчете на то, что там может найтись какое-нибудьотверстие;черезнего
они, пожалуй, проникнут вПариж,избежаввтожевремяобязательной
проверки у Сент-Антуанских ворот или иных.