Несколько минут она сидела молча.
– Может быть, теперь ты мне расскажешь что-нибудь? – спросила девочка.
Страшила взглянул на нее с упреком:
– Моя жизнь так коротка, что я ничего не знаю. Ведь меня сделали только
вчера, и я понятия не имею, что было раньше на свете. К счастью, когда хозяин
делал меня, он прежде всего нарисовал мне уши, и я мог слышать, что делается
вокруг. У хозяина гостил другой жевун, и первое, что я услышал, были его слова:
"А ведь уши-то велики!" – "Ничего! В самый раз!" – ответил хозяин и нарисовал
мне правый глаз.
И я с любопытством начал разглядывать все, что делается вокруг, так как – ты
понимаешь – ведь я в первый раз смотрел на мир.
"Подходящий глазок" – сказал гость. – Не пожалел голубой краски!"
"Мне кажется, другой вышел немного больше", – сказал хозяин, кончив рисовать
мой второй глаз.
Потом он сделал мне из заплатки нос и нарисовал рот, но я не умел еще
говорить, потому что не знал, зачем у меня рот. Хозяин надел на меня свой старый
костюм и шляпу, с которой ребятишки срезали бубенчики. Я был страшно горд, и мне
казалось, что выгляжу, как настоящий человек.
"Этот парень будет чудесно пугать ворон", – сказал фермер.
"Знаешь что? Назови его Страшилой!" – посоветовал гость и хозяин согласился.
Дети фермера весело закричали: "Страшила! Страшила! Пугай ворон!"
Меня отнесли на поле, проткнули шестом и оставили одного. Было скучно висеть,
но слезть я не мог. Вчера птицы еще боялись меня, но сегодня уже привыкли. Тут я
и познакомился с доброй вороной, которая рассказала мне про мозги. Вот было бы
хорошо, если бы Гудвин дал их мне…
– Я думаю, он тебе поможет, – подбодрила его Элли.
– Да, да! Неудобно чувствовать себя глупцом, когда даже вороны смеются над
тобой.
– Идем! – сказала Элли, встала и подала Страшиле корзинку.
К вечеру путники вошли в большой лес. Ветви деревьев спускались низко и
загораживали дорогу, вымощенную желтым кирпичом. Солнце зашло и стало совсем
темно.
– Если увидишь домик, где можно переночевать, скажи мне, – попросила Элли
сонным голосом. – Очень неудобно и страшно идти в темноте.
Скоро Страшила остановился.
– Я вижу справа маленькую хижину. Пойдем туда?
– Да, да! – ответила Элли. – Я так устала!..
Они свернули с дороги и скоро дошли до хижины. Элли нашла в углу постель из
мха и сухой травы и сейчас же уснула, обняв рукой Тотошку. А Страшила сидел на
пороге, оберегая покой обитателей хижины.
Оказалось, что Страшила караулил не напрасно. Ночью какой-то зверь с белыми
полосками на спине и на черной свиной мордочке попытался проникнуть в хижину.
Скорее всего, его привлек запах съестного из Эллиной корзинки, но Страшиле
показалось, что Элли угрожает большая опасность. Он, затаившись, подпустил врага
к самой двери (враг этот был молодой барсук, но этого Страшила, конечно не
знал). И когда барсучишка уже просунул в дверь свой любопытный нос, принюхиваясь
к соблазнительному запаху, Страшила стегнул его прутиком по жирной спине.
Барсучишка взвыл, кинулся в чащу леса, и долго еще слышался из-за деревьев
его обиженный визг…
Остаток ночи прошел спокойно: лесные звери поняли, что у хижины есть надежный
защитник.
А Страшила, который никогда не уставал и никогда не хотел спать, сидел
на пороге, пялил глаза в темноту и терпеливо дожидался утра.
СПАСЕНИЕ ЖЕЛЕЗНОГО ДРОВОСЕКА
Элли проснулась. Страшила сидел на пороге, а Тотошка гонял в лесу белок.
– Надо поискать воды, – сказала девочка.
– Зачем тебе вода?
– Умыться и попить. Сухой кусок не идет в горло.
– Фу, как неудобно быть сделанным из мяса и костей! – задумчиво сказал
Страшила. – Вы должны спать, и есть, и пить. Впрочем, у вас есть мозги, а за них
можно терпеть всю эту кучу неудобств.
Они нашли ручеек, и Элли с Тотошкой позавтракали. В корзинке оставалось еще
немного хлеба. Элли собралась идти обратно в хижину, но тут послышался стон.
– Что это? – спросила она со страхом.
– Понятия не имею, – отвечал Страшила. – Пойдем, посмотрим.
Стон раздался снова. Они стали пробираться сквозь чащу. Скоро они увидели
среди деревьев какую-то фигуру. Элли подбежала и остановилась с криком
изумления.
У надрубленного дерева с высоко поднятым топором в руках стоял человек,
целиком сделанный из железа. Голова его, руки и ноги были прикреплены к
железному туловищу на шарнирах; на голове вместо шапки была медная воронка,
галстук на шее был железный. Человек стоял неподвижно, с широко раскрытыми
глазами.
Тотошка с яростным лаем попытался укусить ногу незнакомца и отскочил с
визгом: он чуть не сломал зубы.
– Что за безобразие, ав-ав-ав! – пожаловался он. – Разве можно подставлять
порядочной собаке железные ноги?..
– Наверно, это лесное пугало, – догадался Страшила. – Не понимаю только, что
оно здесь охраняет?
– Это ты стонал? – спросила Элли.
– Да… – ответил Железный Дровосек. – Уже целый год никто не приходит мне
помочь…
– А что нужно сделать? – спросила Элли, растроганная жалобным голосом
незнакомца.
– Мои суставы заржавели, и я не могу двигаться. Но, если меня смазать, я буду
как новенький. Ты найдешь масленку в моей хижине на полке.
Элли с Тотошкой убежали, а Страшила ходил вокруг Железного Дровосека и с
любопытством рассматривал его.
– Скажи, друг, – поинтересовался Страшила. – Год – это очень долго?
– Еще бы! Год – это долго, очень долго! Это целых триста шестьдесят пять
дней!..
– Триста… шестьдесят… пять… – повторил Страшила. – А что, это больше чем три?
– Какой ты глупый! – ответил Дровосек. – Ты, видно, совсем не умеешь считать!
– Ошибаешься! – гордо возразил Страшила. – Я очень хорошо умею считать! – И
он начал считать, загибая пальцы: – Хозяин сделал меня – раз! Я поссорился с
вороной – два! Элли сняла меня с кола – три! А больше со мной ничего не
случилось, значит, дальше и считать незачем!
Железный Дровосек так удивился, что даже не смог ничего возразить. В это
время Элли принесла масленку.
– Где смазывать? – спросила она.
– Сначала шею, – ответил Железный Дровосек.
И Элли смазала шею, но она так заржавела, что Страшиле долго пришлось
поворачивать голову Дровосека направо и налево, пока шея не перестала скрипеть.
– Теперь, пожалуйста руки!
И Элли стала смазывать суставы рук, а Страшила осторожно поднимал и опускал
руки Дровосека, пока они стали действительно как новенькие.