Ни разу в жизни он не был
утром по-настоящему весел, ни разу не сделалвпредполуденные
часыдоброгодела, по утрам ему никогда не приходило в голову
хороших мыслей, ни разу не доставил онутромрадостьсебеи
другим.Лишьвовторойполовинедняон понемногу теплел и
оживлялся и лишь к вечеру, в хорошие свои дни, бывалплодовит,
деятелен,а иногда горяч и радостен. С этим и была связана его
потребность в одиночестве инезависимости.Никтоникогдане
испытывалболее страстной потребности в одиночестве, чем он. В
юности, когда он был еще беден и с трудом зарабатывалсебена
хлеб, он предпочитал голодать и ходить в лохмотьях,
нозатоиметьхоть чуточку независимости. Он никогда не
продавал себя ни за деньги, ни за благополучие, ни женщинам, ни
сильным мира сего и, чтобы сохранить своюсвободу,сотнираз
отвергалисметалто, в чем все видели его счастье и выгоду.
Ничто на свете не было ему ненавистнее и страшнее,чеммысль,
чтоон должен занимать какую-то должность, как-то распределять
день и год, подчиняться другим. Контора, канцелярия,служебное
помещениебылиемустрашны, как смерть, и самым ужасным, что
могло ему присниться, был плен казармы. От всего этого онумел
уклоняться, часто ценой больших жертв. Тут сказывалась его сила
идостоинство, тут он был несгибаем и неподкупен, тут его нрав
был твердипрямолинеен.Однакосэтимдостоинствомбыли
опять-такитеснейшим образом связаны его страданья и судьба. С
ним происходило то, что происходит со всеми: то, чего онискал
икчему стремился самыми глубокими порывами своего естества,
-- это выпадало ему на долю, но в слишкомбольшомколичестве,
которое уже не идет людям на благо. Сначала это было его мечтой
исчастьем,потомсталоегогорькойсудьбой.Властолюбец
погибает от власти, сребролюбец -- от денег, раб -- от рабства,
искатель наслаждений -- отнаслаждений.ТакиСтепнойволк
погибалотсвоейнезависимости.Ондостигсвоейцели, он
становился все независимее, никто ему ничего не могприказать,
никкомуонне должен был приспосабливаться, как ему вести
себя,определялтолькосам.Ведьлюбойсильныйчеловек
непременнодостигаеттого,чеговелитему искать настоящий
порыв его естества. Но среди достигнутойсвободыГарривдруг
ощутил,что мир каким-то зловещим образом оставил его в покое,
что ему, Гарри, больше дела нет до людей и даже до самого себя,
что он медленно задыхается вовсеболееразреженномвоздухе
одиночестваиизоляции.Оказалось,чтобытьодному и быть
независимым -- это уже не егожелание,неегоцель,аего
жребий,его участь, что волшебное желание задумано и отмене не
подлежит, что он ничего уже не поправит, какбынипростирал
руки в тоске, как бы ни выражал свою добрую волю и готовность к
общеньюиединенью:теперьего оставили одного. При этом он
вовсе не вызывал ненависти и не был противен людям. Напротив, у
него было очень много друзей. Многим он нравился.
Напротив, у
него было очень много друзей. Многим он нравился. Но находил он
только симпатию и приветливость,егоприглашали,емударили
подарки,писалимилыеписьма,носближаться с ним никто не
сближался, единенья не возникало нигде, никто не желал и не был
способен делить с ним егожизнь.Егоокружалтеперьвоздух
одиноких,татихаяатмосфера,тоускользаниесреды,та
неспособность к контактам, противкоторыхбессильнаисамая
страстнаяволя.Такова была одна из важных отличительных черт
его жизни.
Другой отличительнойчертойбылаегопринадлежностьк
самоубийцам.Тутнадозаметить,чтоневерноназывать
самоубийцами только тех, ктодействительнокончаетссобой.
Средиэтихпоследнихмногодажетаких,которые становятся
самоубийцами лишь, так сказать, случайно, ибосамоубийствоне
обязательно вытекает из их внутренних задатков. Среди людей, не
являющихсяярковыраженными личностями, людей неяркой судьбы,
среди дюжинных и стадных людей многие хоть и кончаютссобой,
ноповсему своему характеру и складу отнюдь не принадлежат к
типу самоубийц, и опять-таки очень многие, пожалуй, большинство
из тех, кто по сути своей относитсяксамоубийцам,насамом
деленикогданенакладываютна себя руки. "Самоубийца" -- а
Гарри был им -- не обязательно должен житьвособеннотесном
общеньесо смертью, так можно жить и самоубийцей не будучи. Но
самоубийце свойственно то, что он смотрит насвое"я"--не
важно,поправуили не по праву, -- как на какое-то опасное,
ненадежное и незащищенное порожденье природы,чтоонкажется
себечрезвычайнонезащищенным,словно стоит на узкой вершине
скалы, где достаточно маленького внешнего толчка иликрошечной
внутренней слабости, чтобы упасть в пустоту. Судьба людей этого
типаотмеченатем,чтосамоубийстводляних--наиболее
вероятный вид смерти,покрайнеймеревихпредставлении.
Причинойэтогонастроения,заметногоужев ранней юности и
сопровождающего этих людейвсюжизнь,неявляетсякакая-то
особеннаянехватка жизненной силы, напротив, среди "самоубийц"
встречаютсянеобыкновенноупорные,жадные,даиотважные
натуры.Ноподобно тому, как есть люди, склонные при малейшем
заболевании к жару, люди, которых мы называем "самоубийцами"и
которыевсегдаоченьвпечатлительны и чувствительны, склонны
прималейшемпотрясениивовсюпредаватьсямыслямо
самоубийстве.Если бы у нас была наука, обладающая достаточным
мужествомидостаточнымчувствомответственности,чтобы
заниматьсячеловеком,анепростомеханизмамижизненных
процессов, если бы у нас было что-то похожеенаантропологию,
на психологию, то об этих фактах знали бы все.
Сказанноенамиосамоубийцахкасается,конечно,лишь
внешнего аспекта, это психология, а значит, областьфизики.