Сказанноенамиосамоубийцахкасается,конечно,лишь
внешнего аспекта, это психология, а значит, областьфизики.С
метафизическойточкизренияделовыглядитиначеи гораздо
яснее, ибо при таком подходе к нему "самоубийцы" предстаютнам
одержимымичувствомвинызасвоюобособленность, предстают
душами,видящимисвоюцельневсамоусовершенствованиии
собственномсовершенстве,авсаморазрушении,в возврате к
матери, кБогу,квселенной.Оченьмногиеизэтихнатур
совершеннонеспособнысовершитькогда-либореальное
самоубийство,потомучтоглубокопрониклисьсознаниемего
греховности.Нодля нас они все же самоубийцы, ибо избавление
они видят всмерти,аневжизнииготовыпожертвовать,
поступиться собой, уничтожить себя и вернуться к началу.
Есливсякаясиламожет(аиногда и должна) обернуться
слабостью, то типичный самоубийца может,наоборот,превратить
своюкажущуюсяслабостьв опору и силу, да и делает это куда
как часто. Пример тому и Гарри, Степной волк. Как идлятысяч
емуподобных, мысль, что он волен умереть в любую минуту, была
для него не просто юношески грустнойигройфантазии,нет,в
этоймыслион находил опору и утешение. Да, как во всех людях
его типа,каждоепотрясение,каждаяболь,каждаяскверная
житейская ситуация сразу же пробуждали в нем желание избавиться
отнихспомощьюсмерти. Но постепенно он выработал из этой
своей склонностифилософию,прямо-такиполезнуюдляжизни.
Интимноезнакомствосмыслью, что этот запасной выход всегда
открыт, давало ему силы, наделяло его любопытствомкболями
невзгодам, и, когда ему приходилось весьма туго, он порой думал
сжестокойрадостью,скаким-тозлорадством:"Любопытно
поглядеть, что способен человек вынести!Ведькогдатерпенье
дойдетдопредела,мнестоиттолько отворить дверь, и меня
поминай как звали". Есть оченьмногосамоубийц,которымэта
мысль придает необычайную силу.
Сдругойстороны,всемсамоубийцамзнакомаборьбас
соблазном покончить самоубийством. Каким-то уголком души каждый
знает, что самоубийствохотьивыход,новсе-такинемного
жалкий и незаконный запасной выход, что, в сущности, красивей и
благороднейбытьсраженнымсамой жизнью, чем своей же рукой.
Это знание, эта неспокойная совесть, имеющая тотжеисточник,
чтоинечистаясовестьонанистов,толкаетбольшинство
"самоубийц" на постоянную борьбу с их соблазном.Ониборются,
какборетсяклептомансосвоим пороком. Степному волку тоже
была знакома эта борьба, он вел ее, многократно меняя оружие. В
конце концов, дожив летдосорокасеми,оннапалнаодну
счастливуюи не лишенную юмора мысль, которая часто доставляла
ему радость.
Он решил, что его пятидесятый день рожденьябудет
тем днем, когда он позволит себе покончить с собой
Вэтотдень,таконположилсебе,емубудет вольно
воспользоваться илиневоспользоватьсязапаснымвыходом,в
зависимостиотнастроения. И пусть с ним случится что угодно,
пусть он заболеет, обеднеет, пусть на него обрушатсястраданья
и горе -- все ограничено сроком, все может длиться максимум эти
нескольколет,месяцев,дней,аихчислоскаждымднем
становится меньше! И правда, теперьонкудалегчепереносил
всякиенеприятности,которыераньшемучили бы его сильнее и
дольше, а то бы и подкосили под корень. Когдаемупочему-либо
приходилосьособенноскверно,когда к пустоте, одиночеству и
дикости его жизни прибавлялись еще какие-нибудь особые боли или
потери, он мог сказать этим болям: "Погодите, еще два года, и я
с вами совладаю!" И потом любовно представлял себе, какутром,
в день его пятидесятилетия, придут письма и поздравленья, а он,
уверенныйвсвоей бритве, простится со всеми болями и закроет
за собой дверь. Хороши тогда будутломотавкостях,грусть,
головная боль и рези в желудке.
ОстаетсяещеобъяснитьфеноменСтепноговолка,и,в
частности, его своеобразное отношение кмещанству,сведяоба
явлениякихосновнымзаконам.Возьмемза исходную точку,
поскольку это напрашивается само собой, как раз его отношение к
"мещанской" сфере!
По собственному его представленью, Степнойволкпребывал
совершенно вне мещанского мира, поскольку не вел семейной жизни
инезналсоциальногочестолюбия. Он чувствовал себя только
одиночкой, то странным нелюдимом, больнымотшельником,тоиз
рядавонвыходящейличностью с задатками гения, стоящей выше
маленькихнормзауряднойжизни.Онсознательнопрезирал
мещанинаигордилсятем, что таковым не является. И все же в
некоторых отношениях он жил вполнепо-мещански:имелтекущий
счетвбанкеи помогал бедным родственникам, одевался хоть и
небрежно, но прилично и неброско, старался ладитьсполицией,
налоговымуправлениемипрочимивластями.Акрометого,
какая-тосильная,тайнаястрастьпостоянновлеклаегок
мещанскомумирку,ктихим,приличнымсемейнымдомамс их
опрятными садиками, сверкающими чистотой лестницами, со всей их
скромной атмосферой порядка и благопристойности. Емунравилось
иметьсвоималенькиепорокиипричуды,чувствоватьсебя
посторонним в мещанской среде, каким-то отшельником или гением,
но онникогданежилинеселилсявтех,таксказать,
провинцияхжизни,гдемещанствауженесуществует.Он не
чувствовал себясвободнонивсределюдейисключительных,
пускающих в ход силу, ни среди преступников или бесправных и не
покидалпровинциимещан, с нормами и духом которой всегда был
связан, даже если эта связь и выражалась в противопоставленье и
бунте.