Ибо
мещанствопридерживаетсяпринципа,противоположного принципу
великих, -- "Кто не против меня, тот за меня".
Если рассмотреть с этой точки зрения душу Степноговолка,
тоонпредстает человеком, которому уже как индивидуальности,
как яркой личности написано на роду быть не-мещанином--ведь
всякая яркая индивидуальность оборачивается против собственного
"я"исклоняетсякего разрушению. Мы видим, что он наделен
одинаково сильными импульсами и к тому, чтобы стать святым, и к
тому, чтобы стать развратником, но что из-за какой-тослабости
иликосностинесмогмахнуть в дикие просторы вселенной, не
преодолелпритяжениятяжелойматеринскойзвездымещанства.
Таковоегоположениевмироздании,такова его скованность.
Большинствоинтеллигентов,подавляющаячастьхудожников
принадлежиткэтомужетипу.Лишьсамыесильныеизних
вырываются в космос из атмосферы мещанской земли, а вседругие
сдаютсяилиидут на компромиссы, презирают мещанство и все же
принадлежат к нему, укрепляют и прославляют его, потомучтов
конечномсчетевынужденыегоутверждать, чтобы как-то жить.
Трагизм этим бесчисленным людямнепоплечу,поплечуим,
однако,довольно-такизлосчастнаядоля,вадукоторой
довариваютсядоготовностииначинаютприноситьплодыих
таланты.Тенемногие,чтовырываются,достигают абсолюта и
достославно гибнут, они трагичны, число их мало. Другим же,не
вырвавшимся,чьиталанты мещанство часто высоко чтит, открыто
третьецарство,призрачный,носуверенныймир--юмор.
Беспокойныестепныеволки,этивечныегорькиестрадальцы,
которымнеданонеобходимойдлятрагизма,дляпрорывав
звездныйпростормощи,которыечувствуют себя призванными к
абсолютному, а жить в абсолютном не могут, -- уних,еслиих
духзакалилсяистал гибок в страданьях, есть примирительный
выход в юмор30. Юмор всегда остается в чем-томещанским,хотя
настоящиймещаниннеспособенегопонять. В его призрачной
сфереосуществляетсязапутанно-противоречивыйидеалвсех
степныхволков:здесьможноне только одобрить и святого, и
развратникаодновременно,сблизитьполюса,ноещеи
распространитьэтоодобрениенамещанина.Ведьчеловек,
одержимыйБогом,вполнеможетодобритьпреступника--и
наоборот,но оба они, да и все люди абсолютных, безоговорочных
крайностей, немогутодобритьнейтральную,вялуюсередину,
мещанство,один только юмор, великолепное изобретение тех, чей
максимализм скован, кто почти трагичен,ктонесчастенипри
этомоченьодарен,одинтолькоюмор(самое,можетбыть,
самобытноеигениальноедостижениечеловечества)совершает
невозможное,охватываяиобъединяялучамисвоихпризм все
области человеческого естества.
Жить в мире, словно это не мир,
уважать закон и все же стоять выше его, обладать,"какбыне
обладая",отказываться,словноэтоникакойнеотказ,--
выполнить все эти излюбленные и часто формулируемыетребования
высшей житейской мудрости способен один лишь юмор.
Иесли бы только Степному волку, у которого есть к тому и
способность, и склонность, удалось выпарить, удалось выгнать из
себя этот волшебный напиток, он, Степной волк, былбыспасен.
До такой удачи ему еще далеко. Но возможность, но надежда есть.
Ктоеголюбит,кто участлив к нему, пусть пожелает ему этого
спасения. Тогда он, правда, застыл бы в мещанской сфере, но его
страдания были бы терпимы, стали бы плодотворны. Егоотношение
кмещанскомумируивлюбвиивненавистипотерялобы
сентиментальность, и его связанность с этим миром пересталабы
постоянно мучить его, как что-то позорное.
Чтобыдостичьэтогоили наконец, может быть, отважиться
все-таки на прыжок в космос, такому Степному волку следовало бы
однажды устроить очную ставку с самим собой, глубокозаглянуть
в хаос собственной души и полностью осознать самого себя. Тогда
егосомнительноесуществование открылось бы ему во всей своей
неизменности, и впредь он уже не смог бы то и делоубегатьиз
адасвоих инстинктов к сентиментально-философским утешениям, а
от них снова в слепую и пьяную одурь своего волчьегоестества.
Человекиволквынужденыбылибыпознатьдругдруга без
фальсифицирующихмасокэмоций,вынужденыбылибыпрямо
посмотретьдругдругувглаза. Тут они либо взорвались бы и
навсегда разошлись, либо у них появился бы юмор и онивступили
бы в брак по расчету.
Неисключено,чтокогда-нибудьГаррипредставится эта
последняя возможность. Не исключено, что когда-нибудь он сумеет
познать себя -- получив ли одно изнашихмаленькихзеркал31,
встретившисьлис бессмертными или, может быть, найдя в одном
изнашихмагическихтеатровто,чтонеобходимоемудля
освобожденияего одичавшей души. Тысячи таких возможностей его
ждут, его судьба непреодолимо влечетих,всеэтиаутсайдеры
мещанстваживутватмосферетакихмагических возможностей.
Достаточно пустяка, чтобы ударила молния.
И все это хорошо известно Степному волку,дажееслиему
никогданепопадетсянаглазаэтотконтурего внутренней
биографии.Ончувствуетсвоеположениевмироздании,он
чувствуетизнаетбессмертных32,ончувствуетвозможность
встречи с собой и боится ее, он знает о существованиизеркала,
взглянутьв которое ему, увы, так надо бы, взглянуть в которое
он так смертельно боится.
*
В заключение нашего этюда остается развеять одну последнюю
фикцию, один принципиальный обман. Всякие "объяснения",всякая
психология,всякиепопыткипониманиянуждаютсяведьво
вспомогательныхсредствах,теориях,мифологиях,лжи;и
порядочный автор не преминет развеять по возможности эту ложь в
концеизложения.