Хорошопомню,какэтоменятогда озадачило и как я
посоветовал тетке не соглашаться стакимусловием.Именнов
сочетаниисовсемнепривычнымичужимвобликенашего
посетителяегострахпередполициейпоказалсямне
подозрительным.Язаявилтетке,что, имея дело с совершенно
незнакомым человеком, никак нельзя уступать этомуивообще-то
странномутребованию,исполнениекоторогоможетпри случае
повлечь за собой весьма неприятные для нее последствия. Нотут
оказалось,чтотеткауже обещала ему исполнить его желание и
что она вообще уже очарована и покорена незнакомцем,ведьона
никогданепускалажильцов,если не чувствовала возможности
какого-точеловеческого,дружеского,заботливо-родственного,
точнее даже -- материнского отношения к ним, чем многие прежние
жильцывовсюпользовались.Такиполучилось,что в первые
недели я находил у нового жильцавсякиенедостатки,атетка
каждый раз горячо защищала его.
Посколькуэтаисториясуклонениемот прописки мне не
понравилась, я пожелал хотя бывыяснить,чтознаеттеткао
незнакомце,оегопроисхождении и его намерениях. Оказалось,
что она кое-что знает, хотя после моегополуденногоуходаон
задержалсяунеесовсем ненадолго. Он сказал, что собирается
прибытьвнашемгороденесколькомесяцев,воспользоваться
местнымибиблиотекамииосмотретьздешние древности. Тетку,
собственно, не устраивал жилец на столь короткийсрок,ноон
явноужерасположилеексебе,несмотря на свое несколько
странное появление. Короче говоря, комнаты былисданы,имои
возражения запоздали.
-- Скакойстатион сказал, что здесь хорошо пахнет? --
спросил я.
Тогда моя тетушка, у которой иногда бывали довольно верные
догадки, сказала:
-- Мне это совершенно ясно. У нас здесь пахнет опрятностью
и порядком, пахнет уютной и благопристойной жизнью, иэтоему
понравилось.Похоже,чтоонкэтомунепривыкив этом
нуждается.
Ну, что ж, подумал я, вполне возможно.
-- Однако,--сказаля,--еслионнепривыкк
упорядоченной и благопристойной жизни, то что же получится? Что
тысделаешь,еслионнечистоплотени будет везде оставлять
грязь или являться по ночам пьяный?
-- Посмотрим, -- сказала она и засмеялась, и я оставил эту
тему.
Мои опасенияоказалисьиправданапрасными.Хотянаш
квартирантотнюдь не вел упорядоченной и размеренной жизни, он
не обременял нас и не причинял нам никакого ущерба, мы и поныне
любим о немвспоминать.Новнутренне,психологически,этот
человек обоим нам, тетушке и мне, еще как мешал и был еще каким
бременем,и,честноговоря,яотнегоещедалеконе
освободился.
Иногда я вижу его ночами во снеичувствую,что
он,чтосамыйфактсуществованиятакого человека, по сути,
мешает мне и тревожит меня, хотя я его прямо-таки полюбил.
Два дня спустя извозчик доставил вещи незнакомца, которого
звали Гарри Галлер2. Очень красивый кожаный чемодан произвел на
меня хорошеевпечатление,абольшойплоскийкофр
свидетельствовалопрежнихдальнихпоездках,--во всяком
случае,онбылоблепленпожелтевшимиярлыкамиотелейи
транспортных агентств разных стран, даже заморских.
Потомпоявилсяонсам,иначаласьтапора,когда я
постепенно узнавал этогонеобычногочеловека.Сначалаясо
своейстороныничегодляэтого не предпринимал. Хотя Галлер
заинтересовал меня, едваяегоувидел,впервыенесколько
недельянесделалнишагу,чтобывстретитьсяс ним или
вступить с ним в разговор. Однако, признаюсь, я с самого начала
немного за ним наблюдал, даже захаживал в его отсутствие к нему
в комнату и вообще немножко шпионил из любопытства.
О внешности Степноговолкаяужекое-чтосообщил.Он
безусловноиспервогожевзглядапроизводилвпечатление
человека значительного, редкого и незаурядноодаренного,лицо
егобыло полно ума, а чрезвычайно тонкая и живая игра его черт
отражала интересную, необыкновенно тонкую и чуткую работу духа.
Когда он, что случалось не всегда, выходил вбеседеизрамок
условностейи,какбывырвавшисьизсвоейотчужденности,
говорил что-нибудьотсебялично,нашемубратуничегоне
оставалось, как подчиниться ему, он думал больше, чем другие, и
ввопросах духовных обладал той почти холодной объективностью,
темпродуманнымзнанием,чтосвойственнылишьлюдям
действительнодуховнойжизни,лишеннымкакого бы то ни было
честолюбия, не стремящимся блистать, или убедитьдругого,или
оказаться правыми.
Мневспоминаетсяоднотакое высказывание последней поры
его пребывания здесь, собственно даже иневысказывание,ибо
состоялоонотольковброшенномим взгляде. В актовом зале
университета должен был выступить сдокладомодинзнаменитый
философ и историк культуры, человек с европейским именем, и мне
удалосьуговоритьСтепноговолка,которыйспервавсячески
отнекивался, послушать этот доклад. Мы пошли вместеивзале
сиделирядом.Взойдяна кафедру и приступив к лекции, оратор
разочаровал многих слушателей, ожидавшихувидетьчутьлине
пророка, своим щеголеватым и суетным видом. Когда он для начала
сказалнескольколестныхсловслушателям,поблагодарив
аудиторию за ее многолюдность, Степной волк бросил мне короткий
взгляд, выразивший критическое отношение к этим словам и вообще
к оратору, --о,взгляднезабываемыйиужасный,осмысле
которогоможнонаписатьцелуюкнигу!Еговзгляд не только
критиковалданногооратора,уничтожаязнаменитогочеловека
своейубийственной,хотяимягкойиронией, это еще пустяк.