По походке и выражению лица подошедшегосразужеделалосьпонятным,
откуда он явился, - он был окутан невидимым раскаленным облаком, казалось,
чтоприбыстрыхдвиженияхнеплащ-палаткашуршит,апотрескивает
электричество, которым насыщен этот человек.
- Товарищ генерал, - жалуясь, закричал он, - потеснил меня,собака,в
овраг залез, прет к Волге. Надо усилить меня.
- Задержите противника сами любой ценой. Резервов у меня нет, -сказал
Родимцев.
- Задержать любой ценой, - ответил человек в плащ-палатке, и всем стало
понятно, когда он, повернувшись,пошелквыходу,чтоонзнаетцену,
которую заплатит.
- Тут рядом? - спросилКрымовипоказалнакартеизвилистуюжилу
оврага.
НоРодимцевнеуспелемуответить.Вустьетрубыпослышались
пистолетные выстрелы, мелькнули красные зарницы ручных гранат.
Послышался пронзительныйкомандирскийсвисток.КРодимцевукинулся
начальник штаба, закричал:
- Товарищ генерал, противник прорвался на ваш командный пункт!..
И вдруг исчез командирдивизии,чуть-чутьигравшийсвоимспокойным
голосом, отмечавший цветным карандашиком покартеизменениеобстановки.
Исчезло ощущение, что война вкаменныхразвалинахипоросшихбурьяном
оврагахсвязанасхромированнойсталью,катоднымилампами,
радиоаппаратурой. Человек с тонкими губами озорно крикнул:
- А ну, штаб дивизии! Проверьте личное оружие, взятьгранаты-иза
мной, отразим противника!
И в его голосе и глазах, быстро, властно скользнувших по Крымову, много
было ледяного и жгучего боевого спирта. На миг показалось, - невопыте,
не в знании карты, а в жестокой и безудержной, озорной душеглавнаясила
этого человека!
Через несколько минутофицерыштаба,писаря,связные,телефонисты,
неловко и торопливо толкаясь, вываливались из штабнойтрубы,ивпереди,
освещенный боевым, мерцающим огнем, легким шагом бежал Родимцев,стремясь
к оврагу, откуда раздавались взрывы, выстрелы, крики и брань.
Когда, задохнувшись от бега, Крымов одним из первыхдобралсядокрая
оврагаипогляделвниз,егосодрогнувшеесясердцепочувствовало
соединенноечувствогадливости,страха,ненависти.Наднерасселины
мелькали неясные тени, вспыхивали и гасли искрывыстрелов,загоралсято
зеленый, то красный глазок, а в воздухе стоял непрерывный железныйсвист.
Казалось, Крымов заглянул в огромную змеиную нору, где сотни потревоженных
ядовитых существ, шипя, сверкая глазами, быстро расползались, шуршасреди
сухого бурьяна.
И с чувством ярости, отвращения, страха он стал стрелять из винтовки по
мелькавшим во тьмевспышкам,побыстрымтеням,ползавшимпосклонам
оврага.
В нескольких десятках метров от него немцы появились на гребнеоврага.
Частый грохот ручных гранат тряс воздухиземлю,-штурмоваянемецкая
группа стремилась прорваться к устью трубы.
Тени людей,вспышкивыстреловмелькаливомгле,крики,стоныто
вспыхивали, то гасли. Казалось, кипит большой черный котел, и Крымов весь,
всем телом, всей душой погрузился в это булькающее, пузырящееся кипениеи
уж не могмыслить,чувствовать,какмыслиличувствовалпрежде.То
казалось, он правит движениемзахватившеюеговодоворота,тоощущение
гибели охватывало его, и казалось,густаясмолянаятьмальетсяемув
глаза, в ноздри, и уж нет воздуха для дыхания инетзвездногонебанад
головой, есть лишь мрак, овраг и страшные существа, шуршащие в бурьяне.
Казалось, нет возможности разобраться в том, что происходит, и в тоже
время силилосьочевидное,по-дневномуясноечувствосвязислюдьми,
ползущими по откосу, чувство своей силы, соединеннойссилойстреляющих
рядом с ним, чувство радости, что где-то рядом находится Родимцев.
Это удивительное чувство, возникшее в ночном бою, где в трехшагахне
различишь,ктоэторядом-товарищилиготовыйубитьтебявраг,
связывалось со вторым, неменееудивительныминеобъяснимымощущением
общего хода боя, тем ощущением, которое давало солдатам возможность судить
об истинном соотношении сил в бою, предугадывать ход боя.
11
Ощущение общего исходабоя,рожденноевчеловеке,отъединенномот
других дымом, огнем, оглушенном, часто оказывается более справедливым, чем
суждение об исходе боя, вынесенное за штабной картой.
В миг боевого перелома иногда происходит изумительное изменение,когда
наступающийи,кажется,достигшийсвоейцелисолдатрастерянно
оглядывается и перестает видеть тех, с кем дружно вместе начиналдвижение
к цели, а противник, который все время былдлянегоединичным,слабым,
глупым, становится множественным и потому непреодолимым. В этот ясныйдля
тех, кто переживает его, миг боевого перелома, таинственный и необъяснимый
для тех, кто извне пытается предугадать и понять его, происходитдушевное
изменение в восприятии: лихое, умное "мы"обращаетсявробкое,хрупкое
"я", а неудачливый противник, который воспринимался как единичныйпредмет
охоты, превращается в ужасное и грозное, слитное "они".
Раньшевсесобытиябоявоспринималисьнаступающимиуспешно
преодолевающим сопротивление по отдельности: разрыв снаряда...пулеметная
очередь... вот он, этот, за укрытием стреляет, сейчас онпобежит,онне
может не побежать, так как он один, по отдельности от той своейотдельной
пушки, оттогосвоегоотдельногопулемета,оттого,соседнегоему,
стреляющего тоже по отдельности солдата, ая-этомы,я-этовся
громадная, идущая в атаку пехота, я - это поддерживающая меняартиллерия,
я - это поддерживающие меня танки, я - это ракета, освещающаянашеобщее
боевое дело. И вдруг - я остаюсь один, а все, что было раздельно ипотому
слабо, сливается в ужасноеединствовражескогоружейного,пулеметного,
артиллерийского огня, и нет уже силы, которая помоглабымнепреодолеть
это единство.