.. Что ж это будет,
когда их всех поубивают?"
И так ясно я увидела, как, проходя миморазвалин,кто-нибудьскажет:
"Помнишь, тут жили когда-то евреи, печник Борух;всубботнийвечерего
старуха сидела на скамейке, а возле нее играли дети". А второйсобеседник
скажет: "А вон под тойстаройгрушей-кислицейобычносиделадокторша,
забыл ее фамилию, я у нее когда-то лечил глаза, послеработыонавсегда
выносила плетеный стул и сидела с книжкой". Так оно будет, Витя.
Как будто страшное дуновение прошло по лицам,всепочувствовали,что
приближается срок.
Витенька, я хочу сказать тебе... нет, не то, не то.
Витенька, я заканчиваю свое письмоиотнесуегокоградегеттои
передам своему другу. Это письмо нелегко оборвать,оно-мойпоследний
разговор с тобой, и, переправив письмо, я окончательно ухожу оттебя,ты
уж никогда не узнаешь о последних моих часах.Этонашесамоепоследнее
расставание. Что скажу я тебе, прощаясь, перед вечной разлукой? В эти дни,
как и всю жизнь, ты был моей радостью. По ночам явспоминалатебя,твою
детскую одежду, твои первые книжки, вспоминала твое первое письмо,первый
школьный день, все, все вспоминала от первых дней твоей жизни до последней
весточки от тебя, телеграммы, полученной 30 июня. Я закрывала глаза, и мне
казалось - ты заслонил меня от надвигающегося ужаса, мой друг. Акогдая
вспоминала, что происходит вокруг, я радовалась, что ты невозлеменя-
пусть ужасная судьба минет тебя.
Витя, я всегда была одинока. В бессонные ночи я плакала от тоски.Ведь
никто не знал этого. Моим утешением была мысль о том, что я расскажутебе
о своей жизни. Расскажу, почему мы разошлись с твоим папой,почемутакие
долгие годы я жила одна. И я часто думала, - как Витя удивится, узнав, что
мама его делала ошибки, безумствовала, ревновала, что ееревновали,была
такой, каквсемолодые.Номоясудьбазакончитьжизньодиноко,не
поделившись с тобой. Иногда мне казалось, что я не должнажитьвдалиот
тебя, слишком я тебя любила, думала, что любовьдаетмнеправобытьс
тобой на старости. Иногда мне казалось, что янедолжнажитьвместес
тобой, слишком я тебя любила.
Ну, enfin... Будь всегда счастлив с теми, кого ты любишь, ктоокружает
тебя, кто стал для тебя ближе матери. Прости меня.
С улицы слышен плач женщин, руганьполицейских,аясмотрюнаэти
страницы, и мнекажется,чтоязащищенаотстрашногомира,полного
страдания.
Как закончить мне письмо? Где взять силы, сынок? Естьличеловеческие
слова, способные выразить мою любовь к тебе? Целую тебя, твои глаза,твой
лоб, волосы.
Помни, что всегда в дни счастья и вденьгоряматеринскаялюбовьс
тобой, ее никто не в силах убить.
Витенька... Вот и последняя строка последнего маминого письмактебе.
Живи, живи, живи вечно... Мама".
19
Никогда до войны Штрум не думал о том,чтооневрей,чтоматьего
еврейка.
Никогда мать не говорила с ним об этом - ни в детстве, ни вгоды
студенчества. Никогда за время учения в Московскомуниверситетениодин
студент, профессор, руководитель семинара не заговорил с ним об этом.
Никогда до войны в институте, в Академии наук не пришлосьемуслышать
разговоры об этом.
Никогда, ни разу не возникало в нем желания говорить об этом с Надей-
объяснять ей, что мать у нее русская, а отец еврей.
Век Эйнштейна иПланкаоказалсявекомГитлера.Гестапоинаучный
Ренессанс рождены одним временем. Какчеловечендевятнадцатыйвек,век
наивной физики, по сравнению с двадцатым веком - двадцатыйвекубилего
мать. Есть ужасное сходство в принципах фашизма спринципамисовременной
физики.
Фашизм отказался отпонятияотдельнойиндивидуальности,отпонятия
"человек" и оперирует огромными совокупностями. Современная физика говорит
о больших именьшихвероятияхявленийвтехилииныхсовокупностях
физических индивидуумов. Аразвефашизмвсвоейужасноймеханикене
основывается на законе квантовой политики, политической вероятности?
Фашизм пришел к идее уничтожения целых слоев населения, национальныхи
расовых объединений на основе того,чтовероятностьскрытогоиявного
противодействия в этих слоях и прослойках выше, чемвдругихгруппахи
слоях. Механика вероятностей и человеческих совокупностей.
Но нет,конечно!Фашизмпотомуипогибнет,чтозаконыатомови
булыжников он вздумал применить к человеку!
Фашизм и человекнемогутсосуществовать.Когдапобеждаетфашизм,
перестает существовать человек,остаютсялишьвнутреннепреображенные,
человекообразныесущества.Нокогдапобеждаетчеловек,наделенный
свободой, разумом идобротой,-фашизмпогибаетисмирившиесявновь
становятся людьми.
Не признание ли это чепыжинских мыслейоквашне,противкоторыхон
спорилэтимлетом?ВремяразговорасЧепыжинымпредставлялосьему
бесконечно далеким, казалось, десятилетия лежали междумосковскимлетним
вечером и сегодняшним днем.
Казалось,чтодругойчеловек,неШтрумшелпоТрубнойплощади,
волнуясь, слушал, горячо, самоуверенно спорил.
Мать... Маруся... Толя...
Бывали минуты, когда наука представлялась ему обманом, мешающим увидеть
безумие и жестокость жизни.
Быть может, наука неслучайносталаспутницейстрашноговека,она
союзник его. Как одиноко чувствовал он себя. Не с кембылоемуделиться
своимимыслями.Чепыжинбылдалеко.Постоевувсеэтостраннои
неинтересно.
Соколов склонен к мистике, к какой-то страннойрелигиознойпокорности
перед кесаревой жестокостью, несправедливостью.
Влабораторииунегоработалидвоепревосходныхученых-
физик-экспериментатор Марков и забулдыга, умница Савостьянов.