Здесь на кладбище была похоронена ее старшая сестраСоня,умершаяот
крупа, - Александра Владимировна назвала ее Соней вчестьСофьиЛьвовны
Перовской. На этом же кладбище, кажется, и дедушка похоронен.
Она подошла к трехэтажному школьномузданию,тобылгоспиталь,где
лежал Толя.
У двери не стоял часовой, и ей показалось, что это хорошая примета. Она
ощутила госпитальный воздух, такой тягучий и липкий, чтодажеизмученные
морозом люди не радовались его теплу, авновьхотелиуйтиотнегона
мороз. Она прошла мимо уборных, где сохранились дощечки "для мальчиков"и
"для девочек". Она прошла по коридору, и на нее пахнули кухни, онапрошла
еще дальше и через запотевшееокноразгляделасложенныевовнутреннем
дворе прямоугольныеящики-гробы,иснова,какусебявпереднейс
нераспечатанным письмом, она подумала:"ОБоже,еслибсейчасупасть
мертвой". Но она пошла большими шагами дальше, ступила наковровуюсерую
дорожку и, пройдя мимо тумбочек со знакомыми ейкомнатнымирастениями-
аспарагусами, филодендронами, -подошлакдвери,накоторойрядомс
дощечкой"четвертыйкласс"виселасделаннаяотрукинадпись:
"регистратура".
Людмила взялась за ручку двери, и солнечныйсвет,прорвавшисьсквозь
тучи, ударил в окна, и все вокруг засияло.
А спустя несколько минут разговорчивыйписарь,перебираякарточкив
длинном сиявшем на солнце ящике, говорил ей:
- Так-так, значит, ШапошниковА.Вэ...АнатолийВэ...так...ваше
счастье, что не встретили нашего коменданта, не раздевши, в пальто, онбы
вам дал жизни... так-так... ну вот, значит, Шапошников... Да-да, он самый,
лейтенант, правильно.
Людмиласмотреланапальцы,вытаскивающиекарточкуиздлинного
фанерного ящика, и казалось, она стоит перед Богом, и в еговолесказать
ей слово жизни либо слово смерти, и вот он намигзамешкался,нерешил
еще, жить ее сыну или умереть.
29
Людмила Николаевна приехала в Саратов через неделюпослетого,когда
Толе сделали еще одну,третью,операцию.Операциюпроизводилвоенврач
второго ранга Майзель. Операция быласложнаяидлительная,болеепяти
часов Толя находился под общим наркозом, дважды пришлосьвводитьввену
гексонал. Никто изгоспитальныхвоенныхиклиническихуниверситетских
хирургов подобной операции в Саратове не производил. Известна была онапо
литературным источникам, американцы в военно-медицинском журналеза1941
год поместили ее подробное описание.
Ввиду особой сложности этой операциислейтенантомпослеочередного
рентгеновскогоисследованиядлительноиоткровеннобеседовалдоктор
Майзель. Он объяснил лейтенантухарактертехпатологическихпроцессов,
которые происходили" в его организме после ужасного ранения.
Одновременно
хирург откровенно рассказал о риске, сопутствующемоперации.Онсказал,
что врачи, консультировавшие вместе с ним, не единогласны в своем решении,
- старый клиницист, профессорРодионовбылпротивоперации.Лейтенант
Шапошников задал доктору Майзелю два-три вопроса и тут же врентгеновском
кабинете, после короткого размышления, согласился оперироваться. Пять дней
ушло на подготовку к операции.
Операция началасьводиннадцатьчасовутраизакончиласьлишьв
четвертом часу. При операцииприсутствовалначальникгоспиталявоенный
врач Димитрук. По отзывам врачей, наблюдавшихзаоперацией,онапрошла
блестяще.
Майзельправильнорешилтутже,стояуоперационногостола,
неожиданные, не предусмотренные в литературном описании трудности.
Состояние больного во времяоперациибылоудовлетворительное,пульс
хорошего наполнения, без выпадений.
Около двух часов днядокторМайзель,человекнемолодойигрузный,
почувствовал себя плохо и вынужден был на несколько минут прервать работу.
Доктор-терапевт Клестова дала ему валидола,послечегоМайзельужене
делал перерывов до конца работы. Однако вскоре послеокончанияоперации,
когда лейтенант Шапошников был транспортирован в бокс, удоктораМайзеля
произошел тяжелый приступ стенокардии. Лишь повторные инъекциикамфарыи
прием жидкого нитроглицерина ликвидировали к ночи спазмсосудов.Приступ
был,очевидно,вызваннервнымвозбуждением,непосильнойперегрузкой
больного сердца.
Дежурившая возле Шапошникова медицинскаясестраТерентьева,согласно
указанию,следилазасостояниемлейтенанта.ВбоксзашлаКлестова,
проверила пульс у лежавшего в забытьилейтенанта.СостояниеШапошникова
было удовлетворительным, доктор Клестова сказала сестре Терентьевой:
- Дал Майзель лейтенанту путевку в жизнь, а сам чуть не помер.
Сестра Терентьева ответила:
- Ох, если б только этот лейтенант Толя выкарабкался!
Шапошников дышал почти неслышно. Лицо его было неподвижно, тонкиеруки
и шея казались детскими, на бледной коже едва заметной тенью лежалзагар,
сохранившийся от полевых занятий и степных переходов. Состояние, в котором
находился Шапошников, было средним между беспамятством и сном,-тяжелая
одурьотнепреодоленногодействиянаркозаиизнеможениядушевныхи
физических сил.
Больной невнятно произносилотдельныесловаииногдацелыефразы.
Терентьевой показалось, что он сказал скороговоркой: "Хорошо, что тыменя
не видела таким". После этогоонлежалтихо,углыгубопустились,и
казалось, что, находясь в беспамятстве, он плачет.
Около восьми часов вечера больной открыл глаза и внятно-медицинская
сестра Терентьева обрадовалась и удивилась-попросилнапиться.Сестра
Терентьева сказала больному, что пить ему нельзя, и добавила, что операция
прошла превосходно и больногождетвыздоровление.Онаспросилаегоо
самочувствии, и он ответил, что боли в боку и в спине невелики.