Сестра Терентьева шла все время рядом снейивытираланос
платком. Они снова спустились на первый этаж, иТерентьевапростиласьс
ней. Вскоре в приемную комнату, тяжело дыша, вошел седой, тучный человек с
темными кругами под темными глазами. Накрахмаленный,ослепительныйхалат
хирурга Майзеля казался ещебелеепосравнениюсегосмуглымлицом,
темными вытаращенными глазами.
Майзель рассказал Людмиле Николаевне,почемупрофессорРодионовбыл
против операции. Он, казалось, угадывал все, очемхотеласпроситьего
Людмила Николаевна. Он рассказал ей о своих разговорах с лейтенантом Толей
передоперацией.ПонимаясостояниеЛюдмилы,онсжестокойпрямотой
рассказал о ходе операции.
Потом он заговорил о том, что у него к лейтенантуТолебылакакая-то
почти отцовская нежность, и в басовитом голосе хирурга тоненько,жалостно
задребезжалостекло.Онапосмотрелавпервыенаегоруки,онибыли
особенные, жили отдельно отчеловекасжалобнымиглазами,-суровые,
тяжелые, с большими, сильными смуглыми пальцами.
Майзель снял руки со стола. Словно читая ее мысль, он проговорил:
- Я сделал все возможное, но получилось, что моирукиприблизилиего
смерть, а не побороли ее, - и снова положил руки на стол.
Она понимала, что все сказанное Майзелем - правда.
Каждое его слово о Толе,страстноеюжелаемое,мучилоижгло.Но
разговор имел в себе еще одну томительную тяжесть, - она чувствовала,что
хирург хотел встречи с ней не ради нее, а ради себя. И это вызывало вней
нехорошее чувство к Майзелю.
Прощаясь с хирургом, она сказала, что верит, - он сделал всевозможное
для спасения ее сына. Он тяжело задышал,ионаощутила,чтословаее
принесли ему облегчение, и вновь поняла, что, чувствуя свое право услышать
от нее эти слова, он и хотел с ней встречи и встретился с ней.
И она с упреком подумала: "Неужели от меня надо еще получать утешение?"
Хирург ушел, а Людмила пошла к человеку в папахе, коменданту. Онотдал
ей честь, сипло доложил, что комиссар велел отвезти ее к месту захоронения
на легковой машине, машина задержалась на десятьминутиз-затого,что
отвозили вкарточноебюросписоквольнонаемных.Вещилейтенантауже
уложены, их удобней будет взять после возвращения с кладбища.
Все, о чем просилаЛюдмилаНиколаевна,быловыполненопо-военному,
четко иточно.Новотношениикнейкомиссара,сестры,коменданта
чувствовалось, что и эти люди хотят от нее получитькакое-тоуспокоение,
прощение, утешение.
Комиссар почувствовал свою вину за то, что в госпитале умирают люди. До
приезда Шапошниковой его это не тревожило, - на то игоспитальвовремя
войны.Постановкамедицинскогообслуживанияневызываланареканийу
начальства. Его жучили за недостаточную организациюполитическойработы,
за плохую информацию о настроениях раненых.
Он недостаточно боролся с неверием впобедусредичастираненых,с
вражескими вылазками среди отсталой части раненых, враждебно настроенных к
колхозному строю.
Он недостаточно боролся с неверием впобедусредичастираненых,с
вражескими вылазками среди отсталой части раненых, враждебно настроенных к
колхозному строю. В госпитале имелись случаи разглашения раненымивоенной
тайны.
Шиманского вызывали в политотдел санитарного управления военного округа
и посулили отправить его на фронт, если из особого отдела опять сообщато
непорядках в госпитальной идеологии.
А теперь комиссар почувствовал себя виноватымпередматерьюумершего
лейтенанта за то, что вчера умерло трое больных, а он вчера принималдуш,
заказал поварусвойлюбимыйбигосизтушенойкислойкапусты,выпил
бидончик пива, добытый всаратовскомгорторге.СестраТерентьевабыла
виновата перед матерью умершего лейтенанта втом,чтомужее,военный
инженер, служил в штабе армии, на передовой не бывал, асын,которыйна
год старше Шапошникова, работал на авиационномзаводевконструкторском
бюро. И комендант знал свою вину, - он, кадровый военный, служил в тыловом
госпитале, онпослалдомойхорошийгабардиновыйматериалифетровые
валенки, а от убитого лейтенанта осталось матери бумажное обмундирование.
Итолстогубыйстаршинасмясистыминалитымиушами,ведавший
захоронением умерших больных,чувствовалсвоювинупередженщиной,с
которой поехал на кладбище. Гробы сбивались из тонких, бракованныхдосок.
Умершие клались в гробы в нижнем белье, рядовых клалитесно,вбратские
могилы, надписи на могилах делались некрасивымпочерком,нанеотесанных
дощечках, писались они непрочной краской. Правда,умершихвдивизионных
медсанбатах закапывали в ямыбезгробов,анадписиделаличернильным
карандашом, до первого дождя. А те, что погибли в бою, в лесах, болотах, в
овражках, в чистом поле, - тех, случалось, и не находилипохоронщики,их
хоронил песок, сухой лист, метель.
Ностаршинавсежечувствовалсвоювинузанизкоекачество
лесоматериаловпередженщиной,сидевшейснимрядомвмашинеи
выспрашивавшей его, как хоронят умерших, -вместели,вочтообряжают
трупы, говорят ли последнее слово над могилой.
Неудобно было и оттого, чтопередпоездкойонзабежалкдружкув
каптерку и выпил баночкуразбавленногомедицинскогоспиртишки,закусил
хлебцем с луковкой. Он совестился, чтовмашинестоитотегодыхания
водочный дух с цибульной примесью, но как он ни совестился,аотказаться
от того, чтобы дышать, не мог.
Он хмуро смотрел в зеркальце, висевшее перед водителем машины, - в этом
четырехугольном зеркальце отражались смеющиеся, смущавшиестаршинуглаза
водителя.
"Ну и нажрался, старшина", - говорили безжалостно веселые молодые глаза
водителя.
Все люди виноваты перед матерью, потерявшей навойнесына,итщетно
пробуют оправдаться перед ней на протяжении истории человечества.
32
Бойцы трудового батальона сгружали с грузовика гробы.