Ночью в бараке произошло ЧП, - был убит Рубин.
Убийца приставил к его уху во время сна большой гвоздь и затемсильным
ударом вогнал гвоздь в мозг. Пятьчеловек,втомчислеАбарчук,были
вызваны к оперуполномоченному. Опера, видимо,интересовалопроисхождение
гвоздя. Такие гвозди недавно поступили на склад, и с производствананих
еще не было требований.
Во время умывания Бархатов стал у деревянного желоба рядом с Абарчуком.
Повернув к нему свое мокрое лицо. Бархатов, слизываякаплисгуб,тихо
сказал:
- Запомни, падло, если стукнешь оперу - мне ничегонебудет.Атебя
пришью в эту же ночь, да так, что лагерь содрогнется.
Вытеревшись полотенцем, он заглянул своими спокойнымипромытымиводой
глазами в глаза Абарчука и, прочтя в них то,чтохотелпрочесть,пожал
Абарчуку руку.
В столовой Абарчук отдал Неумолимову свою миску кукурузного супа.
Неумолимов дрожащими губами сказал:
- Вот зверь. Абрашунашего!Какойчеловек!-ипридвинулксебе
абарчуковский суп.
Абарчук молча встал из-за стола.
При выходе из столовой толпа расступилась, встоловуюшелПерекрест.
Переступая порог, он нагнулся, лагерные потолки не были рассчитаны наего
рост.
- Сегодня у меня рождение. Приходи гулять. Водочки выпьем.
Ужасно!Десяткилюдейслышалиночнуюрасправу,виделичеловека,
подошедшего к нарам Рубина.
Что стоило вскочить, поднять по тревогебарак.Сотнисильныхлюдей,
объединившись, могли за две минуты справиться с убийцей, спаститоварища.
Но никто не поднял головы, не закричал. Человекаубили,каковцу.Люди
лежали, притворяясь спящими, натягиваянаголовыватники,стараясьне
кашлянуть, не слышать, как метался в беспамятстве умирающий.
Какая подлость, какая овечья покорность!
Но ведь и он не спал, ведь и он молчал, покрылголовуватником...Он
отлично знал, что покорностьнеотпустяков,рожденаопытом,знанием
лагерных законов.
Подымись они ночью, останови убийцу, все равно человек с ножомсильней
человека, не имеющего ножа. Сила барака - минутная сила, а нож всегда нож.
И Абарчукдумалопредстоящемдопросе:оперуполномоченномупросто
требовать показаний, - он не спит ночью в бараке, он не моется втамбуре,
подставляя спину под удар, оннеходитпошахтнымпродольным,онне
заходит в барачную уборную, где вдруг навалятся, накинут на голову мешок.
Да, да, он видел, как ночью шел человек к спящемуРубину.Онслышал,
как хрипел Рубин, бил, умирая, руками и ногами по нарам.
Оперуполномоченный, капитан Мишанин, вызвал Абарчука к себе вкабинет,
прикрыл дверь, сказал:
- Садитесь, заключенный.
Он стал задавать первые вопросы,те,накоторыеполучалвсегдаот
политических заключенных быстрые и точные ответы.
Потом он поднял утомленные глаза на Абарчука и,заранеепонимая,что
многоопытный заключенный, боясь неминуемой барачной расправы,никогдане
скажет, каким образом гвоздь попалврукиубийцы,несколькомгновений
смотрел на Абарчука.
Потом он поднял утомленные глаза на Абарчука и,заранеепонимая,что
многоопытный заключенный, боясь неминуемой барачной расправы,никогдане
скажет, каким образом гвоздь попалврукиубийцы,несколькомгновений
смотрел на Абарчука.
Абарчук тоже смотрел на него, разглядывал молодоелицокапитана,его
волосы и брови, веснушки на носу и думал, что капитан старше егосынане
больше, чем на два-три года.
Капитан задал вопрос, тот, ради которого вызвалзаключенного,вопрос,
на который уже не ответили трое допрошенных до Абарчука.
Абарчук некоторое время молчал.
- Вы что, глухой?
Абарчук продолжал молчать.
Как хотелось ему, чтобы оперуполномоченный, пусть даже неискренне,а
лишь применяя установленный следственный прием, сказал:"Слушай,товарищ
Абарчук, ведь ты коммунист. Сегодня ты в лагере, а завтра мы с тобой будем
в одной организации членскиевзносыплатить.Помогимне,кактоварищ
товарищу, как члену партии".
Но капитан Мишанин сказал:
- Заснули, что ли, так я вас сейчас разбужу.
Но Абарчука не надо было будить.
Осипшим голосом он сказал:
- Гвозди воровал со склада Бархатов. Он взял, кроме того, со склада три
напильника. Убийство, по-моему,совершилНиколайУгаров.Язнаю,что
Бархатов передал ему гвоздь, а Рубина Угаров несколько раз грозил убить. И
вчера обещал: Рубин не давал ему освобождения по болезни.
Затем он взял протянутую ему папиросу и сказал:
- Ясчитаюсвоимпартийнымдолгомзаявитьвамобэтом,товарищ
оперуполномоченный. Товарищ Рубин старый член партии.
Капитан Мишанин дал ему прикурить и начал быстро, молчаписать.Потом
он сказал мягким голосом:
- Вы должны знать, заключенный, - ни окакомпартийномчленствевам
говорить не полагается. Вам запрещенообращение-товарищ.Ядлявас
гражданин начальник.
- Виноват, гражданин начальник, - сказал Абарчук.
Мишанин сказал ему:
- Деньков несколько, пока я не закончудознания,увастутпорядок
будет. А потом, знаете... Можно вас перевести в другой лагерь.
- Нет, я не боюсь, гражданин начальник, - сказал Абарчук.
Он шел на склад, зная, что Бархатов его ни о чем неспросит.Бархатов
неотступно будет глядеть на него, вытянет правду, следя за его движениями,
взглядами, покашливаниями.
Он был счастлив, он победил себя.
Он вновь обрел право суда. И, вспоминая Рубина, Абарчук жалел,чтоне
может высказать ему того плохого, что думал о нем вчера.
Прошло три дня, аМагарнепоявлялся.Абарчукспрашивалонемв
управлении шахт, ни в одном из списков знакомые Абарчуку писаряненашли
фамилии Магара.
Вечером, когда Абарчук понял, что судьба ихразвела,пришелвбарак
занесенный снегом санитар Трюфелев и, выдирая ледяшкиизресниц,сказал
Абарчуку:
- Слышьте, тут к нам в санчасть поступил один заключенный,просилвас
прийти до него.
Трюфелев добавил:
- Давай лучше сейчас тебя проведу.