Но ничего не поделаешь. Я не стал отыскивать первопричины – это было слишком долго – и сосредоточил внимание на последних изменениях, вроде орудийных башен. Это должно было быстро выявить группу виновных.
Клерки, наконец, поняли, чего я хочу. Воспламененные огнем патриотизма и грозными голосами своих начальников, они забегали сломя голову. Теперь мне достаточно было указать направление поисков, и соответствующие документы оказывались у меня на столе.
Шаг за шагом картина стала проясняться. Тонкая паутина подделок, взяток, крючкотворства и фальшивок – все это могла создать только голова, подобная моей.
От зависти я даже крякнул. Как и все великие идеи, эта была чрезвычайно проста.
Группа или группы неизвестных постепенно изменили по‑своему программу строительства корабля. Несомненно, сначала это была программа для гигантского транспорта, затем ее слегка подправили, а потом совсем видоизменили. Все было проделано с искусством истинного гения.
Приказы, исходившие из разных источников, изменялись и подтасовывались. Я с большим трудом выяснил эти источники. Во всех случаях они были подложными. В некоторых случаях я сперва вообще не мог понять, как мог пройти такой приказ, пока мне не объяснили, что ряд офицеров имел временных секретарей, в то время как обычные ассистенты болели. Все девушки одна за другой получали пищевые отравления. Просто какая‑то эпидемия. Каждую из них по очереди заменяла одна и та же девица. Она оставалась на каждом месте достаточно долго, чтобы убедиться в продвижении плана строительства линкора. Эта девушка, очевидно, была помощницей Главаря, который все и организовал.
Он сидел в центре этого дела, как паук в паутине, и дергал за ниточки, приводя в движение свою идею. Моя первая мысль, что в дело включена бригада, оказалась ошибочной. В дальнейшем я занялся только сущностью подлогов. В некоторых случаях документы не были подделаны, тут, видимо, мой таинственный Икс сам выполнял работу. Икс имел постоянную должность инженера‑конструктора.
Одна за другой распутывались нити, ведущие в его контору. У него также была секретарша, чья "болезнь" совпадала с работой в других отделах. Когда я, наконец, вылез из‑за стола, спина не гнулась и горела, будто там была раскаленная проволока. Я проглотил обезболивающее и окинул взглядом войско моих поникших, измученных помощников, которые вместе со мной не спали семьдесят два часа. Они сидели, прислонившись к чему попало, и ждали моего заключения. Даже президент Ферраро был тут. Его волосы были растрепаны и висели сосульками.
– Вы раскопали это преступное гнездо? – спросил он, запустив пятерню в свой скальп.
– Да. Только это не преступное гнездо, а один человек, мастер преступного мира, у которого в мочке уха больше таланта, чем у всех продажных бюрократов, и его женщина‑ассистент. Они все проделали вдвоем. Его имя или псевдоним Пепе Неро, а ее зовут Ангелина...
– Арестовать их немедленно! Стража!
Ферраро выскочил из комнаты. Я велел ему вернуться.
– Это было бы самое лучшее, но в данный момент затруднительно. Они не только построили этот линкор, но и украли его. В нем все настолько автоматизировано, даже команды не требуется.
– Что вы решили делать? – спросил один из клерков. – Да ничего, – ответил я в манере старого космического волка. – Флот Лиги уже вышел на охоту за преступниками, и вы скоро услышите об их поимке. Благодарю всех за помощь.
Глава 6
Я сказал это бодрым веселым тоном, и они вышли. На миг я позавидовал их святой вере во Флот Лиги. А ведь на самом деле сообщение о Флоте было такой же липой, как и мое адмиральское звание. Я продолжал работу для корпуса. Инскипп уже должен был получить последнюю информацию. Я послал ему псиграмму, но ответа пока не было. Наверное, идентификация воров задержала ответ.
Мое новое сообщение было закодировано, но расшифровать его для настойчивого человека не составит труда. Я сам отнес его в передающий центр. Псиграммист сидел в своей прозрачной комнатушке, когда я вошел туда. Глаза его были отсутствующими, он говорил что‑то в микрофон, передавая какое‑то сообщение через просторы Галактики.
Снаружи шифровальщики кодировали, копировали и записывали сообщения, но ни одного звука не проникало через изолированные стены. Я подождал, пока он обратит на меня внимание, и протянул ему листки бумаги.
– Лига, Центральная 14, срочно, – сказал я.
Он поднял брови, но ничего не сказал. Через несколько секунд мы имели на связи цепочку псиграммистов. Он читал кодовые сигналы отчетливо, тщательно выговаривая, но негромко. Мощь его мысли пронизывала расстояние во многие световые годы. Когда он закончил, я забрал текст, порвал его и убрал клочки в карман.
На этот раз я получил сообщение довольно быстро. Видимо, Инскипп ждал моего сообщения. Микрофон вынесли к шифровальщикам, а я сам стенографировал кодовые группы.
– ...куви длил флиэ, и если не сделаешь, назад не возвращайся!
Сообщение в конце шло прямым текстом, и псиграммист улыбнулся, читая эти слова. Я заорал на него, чтобы он не вздумал что‑нибудь болтать об этом, так как это сообщение секретное, и я лично пристрелю его в противном случае. Улыбка у него пропала, но мне легче от этого не стало. Декодированное сообщение оказалось совсем не таким плохим, как я боялся. Впредь до дальнейших указаний я должен выследить и захватить линкор. Я мог обращаться в Лигу по первой необходимости. До окончания работ я должен был оставаться в должности адмирала и держать Инскиппа в курсе дела. Мое счастье было бы полным, если бы не это отвратительное заключение открытым текстом.
Я получил свое долгожданное назначение. Но только как! Захвати линкор или прощайся с головой. И ни слова о моих героических усилиях по раскрытию преступления. В каком бессердечном мире мы живем!
Усталость наконец сломила меня, и я отправился спать, так как моя главная работа теперь была спать и ждать...
Действительно, ожидание было теперь единственным, что я мог делать. Не считая таких дополнительных забот, как вызов крейсера лично для себя и сбор дополнительных данных о ворах. Но это действительно было второстепенным по отношению к главному – ждать плохих вестей. С точки зрения организации погони Циттануво было наилучшим местом. Исчезнувший корабль мог двигаться в любом направлении. С каждой минутой сфера его возможного положения росла пропорционально третьей степени времени.
Команду крейсера, на котором я находился, я держал в полной боевой готовности, ограничив область ее передвижения ста ярдами от корабля. Сведений о Пепе и Анжелине было очень мало, они умело заметали следы, их происхождение было неизвестно, только слабый акцент в произношении говорил, что они не местные. Имелась тусклая фотография Пепе, толстощекого парня со злым лицом. Фотографии девушки вообще не было. Подгоняемый своим нетерпением, я заставил псиграммиста корабля непрерывно прослушивать пространство и сообщать мне обо всех происшествиях в космосе.
Потом мы с навигатором наносили их на карту, попали ли они в растущую сферу возможного положения украденного корабля. Некоторые инциденты происходили внутри этой области, но при дальнейшем исследовании оказывались естественного происхождения.
Уходя спать, я оставил приказ при обнаружении ЧП в опасной зоне будит меня немедленно. Меня подняли глубокой ночью и протянули листок бумаги. Протерев глаза и прочитав первые две строчки, я немедленно нажал кнопку ОБЩЕЙ ТРЕВОГИ.
Нужно сказать, что эти парни знали свое дело. Я еще не успел дочитать сообщение, а уже завыли сирены, корабль закрыл люки и взлетел. Когда мое зрение восстановилось после перегрузок, и листок опять попал в фокус, я дочитал его, а затем перечитал еще раз более внимательно.
Это выглядело так, как мы и ожидали.