Онбыл
охотник, как будто родился охотником, но на самом деле он родилсяраньше,
чем построили поселок.
- А ты в лесу как дома,- сказал Дик.
Он сказал громко.Он шел впереди и чуть сбоку. Курткамехомнаружу
сидела на нем как собственная кожа.Он сам сшил себе куртку. Мало ктоиз
женщин в поселке смог бы так сшить.
Лесбылредкий,корявый,деревьявырастализдесьчутьвыше
человеческого роста и начинали клонить вершины в стороны,словнобоялись
высунуться из массы соседей.И правильно. Зимниеветрыбыстроотломают
верхушку.С иголок капало. Дождь был холодным, у Марьяны замерзла рука, в
которой она несла мешок с грибами.Она переложила мешоквдругуюруку.
Грибы зашевелились в мешке, заскрипели.Болела ладонь. Оназанозилаее,
когда откапывала грибы.Дик вытащилзанозу,чтобынебылозаражения.
Неизвестно, чтозаиголка.Марьянаглотнулагорькогопротивоядияиз
бутылочки, что всегда висела на шее.
У белых толстых скользких корней сосныМарьяназаметилафиолетовое
пятнышко.
- Погоди, Дик,- сказала она,- там цветок, которого я еще не видала.
- Может, обойдешься без цветков? -спросилДик.-Домойпора.Мне
что-то здесь не нравится.- У Дика был особенный нюх на неприятности.
- Одну секунду,- сказала Марьяна и подбежала к стволу.
Ноздреватаямягкаяголубоватаякорасоснычутьпульсировала,
накачивая воду, и корни вздрагивали, выпускали пальцы, чтобынеупустить
ни одной капли дождя.Это был цветок. Обыкновенный цветок, фиалка. Только
куда гуще цветом и крупнее тех, чторослиупоселка.Ишипыдлиннее.
Марьяна резко выдернула фиалку из земли, чтобы цветок не успелзацепиться
корнем за сосну, и через секундуфиалкаужебылавмешкесгрибами,
которые зашебуршились и заскрипели так, чтоМарьянадажезасмеялась.И
потому не сразу услышала крик Дика:
- Ложись!
Она сообразила, прыгнула вперед, упала, вжалась в теплые пульсирующие
корни сосны.Но чуть опоздала. Лицо горело, как будто понемухлестнули
кипятком.
- Глаза! - кричал Дик.- Глаза целы?
Он рванул Марьяну за плечи, оторвал откорнейеесудорожносжатые
болью пальцы, посадил.
- Не открывай глаз,- приказал он ибыстропринялсявытаскиватьиз
лица маленькие тонкие иголки.И приговаривал сердито: - Дура, тебя влес
пускать нельзя. Слушать надо. Больно, да?
Неожиданно он навалился на Марьяну и повалил на корни.
- Больно же!
- Еще один пролетел,- сказал он, поднимаясь.- Потом посмотришь. Он об
мою спину рассыпался.
Два шарика перекати-поля пролетели метрах в трех.Тугие,сплетенные
из иголочек-семян, но легкие как воздух, потомучтопустыевнутри,они
будут летать, пока не ударятся ненароком о дерево или не налетят от порыва
ветра на скалу.
Миллион шаров погибнет зря, а один найдет своего медведя,
утыкает иголками теплую шкуру, и пойдут от иголочекмолодыепобеги.Они
очень опасны, эти шары, и в сезон созревания надо быть осторожным влесу,
а то потом на всю жизнь останутся отметинки.
- Ну ничего,- сказал Дик,- больше иголок не осталось.Ивглазне
попало. Это главное, чтобы в глаз не попало.
- А много ранок? - спросила Марьяна тихо.
- Не пропадет твоя красота,- сказал Дик.- Теперь домой скорей, пускай
Эгли смажет жиром.
- Да, конечно.- Марьяна провела ладонью по щеке.
Дик заметил, ударил по руке:
- Грибы хватала, цветокбрала.Психованнаятыкакая-то.Инфекцию
занесешь.
Грибы тем временем выбрались из мешка, расползлисьмеждукорней,и
некоторые даже успели до половины закопаться в землю.ДикпомогМарьяне
собрать их. А фиалку они так и не нашли. Потом Дик отдал Марьяне мешок, он
был легкий, но Дик не хотел занимать рук.В лесу решают секунды,ируки
охотника должны быть свободны.
- Посмотри,- сказала Марьяна, принимаямешок.Еепрохладнаяузкая
кистьсобломанныминогтямизадержаласьнарукеДика.-Яочень
изуродована?
- Смешно,- сказал Дик,- у всех на лице точки. И у меня. Я изуродован?
Это татуировка нашего племени.
- Татуировка?
- Забыла?Старыйучилнаспоистории,чтодикиеплеменасебя
специально так украшали. Как награда.
- Так это дикари,- сказала Марьяна,- а мне больно.
- Мы тоже дикари.
Дик уже шел вперед.Не оборачивался. Но Марьяна знала,чтоонвсе
слышит.У него слух охотника. Марьяна перепрыгнулачерезсерыйстебель
лианы-хищницы.
- Потом чесаться будет, спать невозможно.Главное - нерасчесывать.
Тогда следов не останется. Только все расчесывают.
- Я не буду,- сказала Марьяна.
- Во сне забудешь и расчешешь.
Дождь пошел сильнее, волосы прилипли к голове, икаплисрывалисьс
ресниц, мешали смотреть, но щекам было приятно от холоднойводы.Марьяна
подумала, что Дика надо подстричь, а то волосы на плечах,мешают.Плохо,
что он живет один.Все живут семьями, а он один. С тех пор какегоотец
умер, так и живет. Привык уже.
- Ты что-то чувствуешь? - спросила Марьяна,увидев,чтоДикпошел
быстрее.
- Да,- сказал он,- звери. Наверное, шакалы. Стая.
Они побежали, но в лесу труднобежатьбыстро.Те,ктобегаетне
глядя, попадают на обед лиане или дубу.Грибы бились в мешке, ноМарьяна
не хотела их выкидывать.Уже скоро будет вырубка, а потом поселок. Там, у
изгороди, кто-нибудь обязательно дежурит.Онаувидела,какДикдостал
из-за пояса нож и перехватил удобнее арбалет.Она тоже вытащила нож из-за
пояса.Но ееножузкий,тонкий,онхорош,чтобырезатьлианыили
откапывать грибы.