Тед покосился на репродуктор и что‑то пискнул.
– Переговорники под сиденьем, – сказал Барнс.
Норман открыл металлический сундучок – металл заскрипел, точно мел по школьной доске. Внутри лежали два черных пластиковых пакета с ремешками для шеи.
– Наденьте. Подушка должна находиться у основания горла.
– О'кэй, – сказал Тед и удивился. Его голос звучал несколько грубовато, но все же нормально.
– Эти штуки изменяют частоты голосовой связки, – предположил Норман.
– Не надо было хлопать ушами, – сказал Барнс. – Они делают именно это и здесь вы будете носить их постоянно – по крайней мере, если хотите, чтобы вас понимали… Замерзли?
– Да, – подтвердил Тед.
– Ну ладно, держитесь… вы почти адаптировались.
Со свистом раскрылась боковая дверь и в проеме показался Барнс с двумя легкими комбинезонами, перекинутыми через плечо.
– Добро пожаловать в ГД‑8, – сказал он.
Он предложил надеть голубые полиэстеровые комбинезоны. Тед нахмурился.
– Вы не находите, что они выглядят несколько диковато?
– Может, они и не последний писк моды, – сказал Барнс. – Но по крайней мере, препятствуют испарению пота.
– Цвет самый нелестный, – придирался Тед.
– Это форма команды, – сказал Барнс и протянул легкие курточки.
Норман почувствовал в одном из карманов странную тяжесть и вытащил батарейку.
– Курточки, как и спальные мешки, снабжены электроподогревом, пояснил Барнс. – Идите за мной.
Они вошли в цилиндр B, где находилась система жизнеобеспечения и электрогенераторы – на первый взгляд, это напоминало бойлерную с разноцветными трубами и утилизаторами.
– Здесь мы производим тепло, электричество и воздух, – сказал Барнс.
– Это генератор замкнутого цикла ГЗЦ‑240/110, водородно‑кислородные камеры и контрольные мониторы… жидкий процессор на серебряно‑цинковых элементах… а вот и крошка Флетчер… – Норман увидел здоровенную фигуру, орудовавшую посреди труб увесистым гаечным ключом. Элис Флетчер повернулась, одарила их улыбкой и взмахнула грязной рукой.
– Похоже, она знает свое дело, – сказал Тед.
– Конечно, – сказал Барнс. – Но Флетчер нам вряд ли понадобится…
Собственно говоря, станция саморегулируемая.
Он прикрепил к их комбинезонам нагрудные датчики.
– Это просто на всякий пожарный – если условия жизни окажутся ниже оптимальных, автоматически включится сирена… В каждом отсеке станции имеются свои датчики.
– Это просто на всякий пожарный – если условия жизни окажутся ниже оптимальных, автоматически включится сирена… В каждом отсеке станции имеются свои датчики. Когда вы войдете в комнату, автоматически загорится свет и включится реле обогрева. Все системы дублируются, так что не волнуйтесь… если даже мы полностью утеряем напряжение, запасы воздуха и воды, мы продержимся сто тридцать часов.
Сто тридцать часов, или пять дней? Не очень радужная перспектива, подумал Норман.
Едва они вошли в цилиндр С, тут же вспыхнул свет.
Здесь имелись койки, туалеты и душ («к вашим услугам горячая вода»).
Барнс с гордостью показывал обстановку, словно это был шикарный отель. На полу ковры, стены и потолок обиты мягким пенопластом, что делало интерьер похожим на переполненную берлогу.
Несмотря на яркие цвета и хорошо продуманный дизайн, Норман чувствовал себя стесненно и неуютно. Крошечные иллюминаторы показывали темноту океана. И там где кончалась обивка, он видел тяжелые болты и стальные пластины напоминающие где они находятся на самом деле. Он чувствовал себя так, словно попал внутрь больших стальных легких. И он подумал, что это было не так уж далеко от истины.
Они прошли через узкую переборку в цилиндр D – лабораторию со стеллажами и микроскопами на верхнем уровне и компактной электроникой на нижнем.
– Это Тина Чан, будьте с ней обходительны, – Барнс представил очень спокойную женщину. – Она наша единственная связь с внешним миром. Тина работает с компьютерами, системой датчиков… практически со всей электроникой. – Тину Чан окружали громадные мониторы, похожие на телевизоры пятидесятых. Барнс пояснил, что в гелиевой атмосфере некоторое оборудование работает из рук вон плохо – в первое время существования глубинных станций электронно‑лучевые трубки приходилось менять почти ежедневно. Сейчас конструкторы усовершенствовали покрытие и экранизацию отсюда и такие размеры.
Рядом с Чан сидела строгая женщина в очках, напоминающая библиотекаршу – Джейн Эдмундс, которую Барнс представил как архивиста.
– А что это значит? – спросил Тед.
– Младший офицер первой категории, обработка отснятых материалов, сэр, – ответила она.
– Превосходно, – расцвел Тед. – Кино или видео?
– Магнитные ленты, сэр.
– Я умею обращаться с видеокамерами, – сказал Тед. – Запись ведется на 1/2 или 3/4 дюймовки?
– Сэр, мы используем сканер. Две тысячи элементов, двенадцать градаций серой шкалы.
– Оу! – только и сказал Тед.
– Это намного превосходит коммерческие системы, с которыми вы наверняка работали, сэр.
– Действительно. – Тед стал уточнять технические детали.
– Похоже, Тед хочет освоить съемку.
– Да, кажется, так оно и есть… – Норман не понимал, почему вдруг так напрягся Барнс. Или он подумал, что Тед собирается стырить отснятые материалы?
– …кварцевые лампы на сто пятьдесят ватт, – говорила Эдмундс. Запись ведется на 1/2 млн по Американскому стандарту, так что все довольно просто. Реальная проблема – это рассеивание…
– Я заметил, в команде много женщин, – сказал Норман.
– Исследования показали, что для глубоководных работ предпочтительней женщины: они меньше весят, мало едят и потребляют меньше воздуха, легче переносят замкнутые пространства и более выносливы. Пентагон признал, что на всех наших субмаринах должны служить женщины… но попробуй их только найди. – Барнс взглянул на часы. – Тед, не отвлекайся!
Последний цилиндр Е оказался самым вместительным – здесь располагалась кают‑компания и – на нижнем уровне – кухня.