Да, именно так, на высоте моего лица медленно покачиваются ступни, щиколотки, ноги. О, нет! Нет! Я даю задний ход, врезаюсь в дверь. Только бы Летиция не… О, Господи! Коридор. Предупредить Иветт, скорее! Стучусь в ее дверь.
– Я не хочу никого видеть! – кричит нервный голос.
Летиция! Я стучу еще. И еще. Распахиваются две двери.
– Это вы тут шумите? – спрашивает сонная Иветт.
– Элиз, я хочу побыть одна! – кричит Летиция.
Блокнот:
– Ну?
Она бьет по щекам, трясет безжизненное тело, повторяя: «Дыши, Бога ради, дыши!». Я не шевелюсь, я застыла, все звуки и запахи приобрели невероятную остроту. Магали лежит на моих коленях, как большая неподвижная кукла. Я знаю, что она мертва. От нее больше не исходит тепло, река жизни больше не течет под ее кожей. Теперь это всего лишь масса твердых частиц, как стул или мое кресло.
Беготня по коридору.
– Это немыслимо!
Юго торопится, вырывает тело из моих рук, пытается сделать массаж сердца. Его кулаки стучат по грудной клетке. Теперь Летиция беззвучно плачет. Леонар застыл рядом со мной. Он дрожит. От холода? От эмоций? Мне тоже холодно.
– Но как она смогла?.. – стонет Иветт. – Как ей пришло в голову взять бельевую веревку и перекинуть ее через балку? Наверное, видела в одном из этих проклятых фильмов! Мой троюродный брат умер именно так, играл, что вешается на радиаторе отопления Блокнот:
– Ничего я не думаю, дамочка, доктор вам все скажет. Но, честно говоря…
Снова топот.
Удаляющийся звук сирены. Юго уехал с ними.
– Она умерла, да? – спрашивает Летиция, сморкаясь.
– По‑моему, да, – говорит Иветт.
– Но что делала Магали в вашей комнате? – спрашивает Франсина.
Я задаю себе тот же вопрос. Франсина выходит, чтобы расспросить Мартину, бросив на ходу:
– Не одеться ли вам, Леонар?
Иветт кладет руку мне на плечо. Я прикрываю ее своей рукой. Магали было 22 года. Кажется, она была рыжая. Я до сих пор ощущаю ее лицо под своими пальцами. Ее глаза, не моргавшие под моей ладонью. Я ни на секунду не могу допустить, что она покончила с собой. Даже играя. Играя во что? И в моей комнате? Какая‑то бессмыслица. Я совершенно разбита, я не могу вздохнуть полной грудью.
– Не надо здесь оставаться, – говорит Иветт, везя меня к лифту.
Все спускаются. Франсина предлагает нам чаю, а я бы охотно швырнула чайник ей в физиономию. Иветт позволяет себе откупорить бутылку коньяка и, никого не спрашивая, наливает нам по рюмке. От алкоголя ледяной кулак, сжимавший мне желудок, немного ослабевает. Шаги в коридоре. Узнаю походку Лорье, его манеру стучать каблуками.
– Жандармы, – тут же сообщает Жюстина.
– Приветствую дам, – говорит Лорье.
– Она… ? – спрашивает Иветт.
– Умерла более получаса назад. Ничего сделать было нельзя. Мадам Ачуель, будьте любезны, сообщите бригадиру Шнабелю все необходимые сведении для составления акта. Надо также известить семью.
– Все у меня в кабинете. Пойдемте со мной, бригадир.
– Что делала Магали одна в комнате мадемуазель Андриоли? – продолжает Лорье.
Наверное, все взгляды обратились к Юго, потому что он бормочет:
– Я… я не знаю. У нас были креативные занятия, Магали их очень любит, вырезать, складывать паззлы…
– Вы не заметили ее отсутствия? – ледяным тоном обрывает его Лорье.
– Все были заняты делом, спокойны, я только дошел до кухни послушать результаты матча, минут на пять, не больше.. , – внезапно признается он.
– Какого матча? – спрашивает Лорье.
– По теннису. Женский финал.
Магали замечает напавшего на меня человека во время соревнований по сноуборду и умирает во время теннисного матча. Не знаю почему, но это кажется мне особенно жалостным.
– А когда вы вернулись? – интересуется Лорье, похлопывая себя записной книжкой по бедру.
– Я услышал, как Жюстина зовет из коридора, пошел посмотреть и вот.. , – устало бормочет Юго.
Он должен был отсутствовать добрых десять минут, чтобы у Магали хватило времени подняться в мою комнату, завязать бельевую веревку и…
– Мне нужно расписание всех присутствующих, поминутно, с завтрака до сего момента! – гремит Лорье. – Бригадир Мерканти запишет ваши показания. Кроме того, мне нужно расписание всех больных.
– Пансионеров, – машинально поправляет Мартина.
– Как вам угодно. Теперь с вами! – говорит он, кладя руку на мое плечо. – Можно подумать, что вы притягиваете смерть, как мед притягивает мух!
Блокнот:
Он замолкает, думая неизвестно о чем. Так мы сидим некоторое время, молча, прислушиваясь к допросам, которые ведет бригадир Мерканти. Хорошо поставленный новый для меня голос свидетельствует о методичном холодном уме.
В предполагаемое время происшествия, то есть в конце обеда, Иветт прилегла вздремнуть. Петиция дулась у себя в комнате.