Он понял жестокую ошибку своего предка, но уже глубоким старцем. Мой отец принял от него карту, однако, увы, вскоре слег от болезни. Перед смертью он отдал свиток мне. А я был маленьким, беспомощным мальчиком. Теперь настало время, и я вручаю карту тебе. Чего непонятного-то?
Мужчина в синем вернулся к письменному столу и снова задвигал ящички: щелк, щелк, щелк.
— Теперь-то вы не маленький, — рассудительно сказала Кестрель.
— Естественно.
— Почему же вы сам не пойдете?
— Не могу, и все тут. Я возлагаю задание на тебя.
— Простите, но я не гожусь, — потупилась девочка. — Во мне же нет ничего особенного.
Император с укором поглядел на нее.
— Ничего особенного? Да ты единственная, кто нашел дорогу сюда!
— Я просто убегала.
— От кого?
— От экзаменаторов.
— Ха! Вот и ответ! Ни единая душа в Араманте не носится по улицам, убегая от экзаменаторов. Все-таки ты особенная.
— Нет! Я не люблю проверяльщиков, не люблю школу и терпеть не могу контрольные! Это что, подвиг? — Кестрель была готова разреветься.
— Все сходится. — Бородач даже руки потер от удовольствия. — Ты именно тот человек, который нужен. Верни голос, и контрольных больше не будет.
— Никогда? — встрепенулась гостья.
— Да, и поэтому ты обязана пойти.
— Нет, вы обязаны. Вы наш император.
Глаза мужчины исполнились печалью.
— Если бы я мог. Если б я только мог… Но есть одна загвоздка.
Он торопливо прошел от двери к двери, отпирая их все. Три узорчатые створки вели на лестничные площадки.
— Иногда я и сам желал бы уйти. Допустим, из этой…
Креот Шестой сделал несколько неуверенных шагов — и замер, не доходя до порога.
— Еще один шоколадный батончик, на дорожку.
Бородач бодро возвратился к любимой вазе.
— Возьмите горсть, — посоветовала девочка. — Можно будет не ходить назад.
— Легко тебе говорить.
Мужчина в синих одеждах сокрушенно вздохнул, однако прислушался к ее словам и жадно ухватил конфет побольше. По дороге он сунул одну в рот, сразу же встал и начал пересчитывать оставшиеся:
— Две, три, четыре…
— Возьмите все, — подсказала Кестрель.
Бородач вернулся к столу и поднял вазу. Однако у самой двери он снова остановился.
— Это сперва кажется, что их много. А потом возьмут и кончатся.
— Когда-нибудь, конечно.
— Ну вот, видишь. Вазу-то каждый день наполняют. А если ее забрать, она опустеет.
Император пошагал назад и поставил сосуд на место.
— Пусть лучше здесь постоит.
Девочка изумленно уставилась на него:
— Зачем вам столько?
— Понимаешь, не сильно я к ним и привязан. Просто внутри такое чувство, что без шоколада никак нельзя.
— Нельзя?
— Это в двух словах не объяснишь. Только батончики должны быть под рукой, даже если я их не ем. Ведь иногда наше величество забывает про вазу на целые дни.
— Да вы же без конца жуете!
— Сегодня я немного разволновался. Сюда так редко заглядывают гости. По правде говоря, совсем не заглядывают.
— И давно вы так живете?
— Сколько себя помню.
— Это как же, все время? Всю жизнь в одной комнате?
— Да.
— Но это же глупо.
— Знаю.
Император поднял правую руку и неожиданно хлопнул себя по лицу.
— Я дурак. Я ни на что не годен. Еще одна звонкая пощечина — я позорю свою династию.
Мужчина принялся осыпать себя оплеухами, с размаху бить в грудь и в живот.
— Я только ем и сплю. Я жирный, дряблый и ужасно, ужасно безвольный. Нигде-то не был, ни с кем не разговаривал, ничего-то хорошего не видел! Разве это жизнь? Уж лучше удавиться! — кричал он, глотая слезы.
— Извините, — подала голос Кестрель. — Как вам помочь?
— Не обращай внимания, — прорыдал император. — Со мной постоянно так. Наше величество быстро утомляется. Сейчас посплю, и все пройдет.
С этими словами повелитель Араманта бесцеремонно забрался прямо в одежде на великолепную кровать и задернул полог.
Гостья ждала, что будет дальше. Комнату огласил раскатистый храп. Кестрель на цыпочках подкралась к открытым дверям и тихонько зашагала вниз, бережно сжимая под мышкой древний свиток.
Глава 8
Семья Хазов пристыжена
У самой двери Кестрель замерла и осторожно выглянула в замочную скважину. Двое городовых расхаживали по внутреннему двору с воинственным, но бесцельным видом. Юная мятежница запрятала карту подальше в карман, глубоко вдохнула и закричала, распахнув скрипучую створку:
— Помогите! Император… Помогите!
— Что? Где? — рявкнули в один голос военные.
— Там, наверху! Император! Помогите, скорее!
Она так душераздирающе вопила, что городовые без лишних вопросов бросились вверх по витой лестнице сломя голову. Девочке только это и было нужно: не теряя времени, она тут же припустила через дворик, вниз по длинному коридору — и вылетела стрелой на главную площадь, где красовалась величественная статуя Креота Первого.
В Оранжевый округ беглянка возвращалась окольными путями, стараясь не попадаться никому на глаза. Вот и родная улица. Надежды Кестрель незаметно проскользнуть к себе рассеялись как дым. Вокруг дома Хазов собралась приличная толпа зевак, и чуть ли не из каждого окошка торчала чья-нибудь любопытная голова. У двери стояли два городовых, покручивая в руках служебные медальоны и бросая по сторонам сердитые взгляды. Все явно чего-то ждали.
Кестрель направилась к дому, хотя от пережитого страха и дурных предчувствий ноги едва несли ее. Руфи Блеш, который уже издали заметил мятежницу, сам подбежал к ней.
— Эй, у вас такая беда! — восторженно завопил мальчик. — Твоего любимого папочку забирают!
— Что?
— Уводят на городские Курсы Обучения. — Руфи понизил голос. — Наш отец сказал, это все равно что в тюрьму, только зовется по-другому. А мать говорит, будто туда попадать ужасно стыдно и хорошо, что мы переезжаем в Алый, там уже не придется разговаривать с такими, как вы.
— А чего ж ты сейчас говоришь со мной?
— Ну, пока-то его не забрали, — беззаботно ответил сосед. Подкравшись поближе, девочка нырнула в подворотню и, прячась за мусорными баками, побежала к заднему крыльцу. В окно она увидела, как мама возбужденно расхаживает по кухне, качая на руках малышку. Бомена с ними не было. Беглянка послала ему беззвучный зов:
Эй, Бо! Я здесь!
Ответ пришел в ту же секунду, а с ним — огромная волна радости:
Кесс! Ты цела!
Брат выглянул в окошко детской спальни. Девочка помахала ему рукой.
Только не показывайся им, Кесс. Они пришли за тобой. И папу забирают.
Мне надо с ним кое-что обсудить, — отозвалась Кестрель. —Я захожу в дом.
Бомен оторвался от окна и быстро спустился в прихожую. Папа стоял посреди комнаты и упаковывал чемодан. На диване для гостей важно сидели школьный учитель близнецов господин Бач и член Коллегии экзаменаторов господин Миниш. Что один, что другой выглядели мрачнее черной тучи. Господин Бач извлек из кармана часы.
— Уже на тридцать минут выбиваемся из расписания, — объявил он. — Нет никакого способа узнать, когда вернется этот ребенок. Думаю, нам пора уходить.
— Как только ваша дочь явится домой, немедленно сообщите квартальному городовому, — предупредил господин Миниш.
— Как же я сообщу, если меня здесь не будет? — вежливо возразил Анно.
— Давайте-ка, сэр, поторапливайтесь.
Господин Бач весь извелся, наблюдая за этим взрослым растяпой, который рассеянно глазел на горы книг и одежды.
— Не забудь бритву, пап, — невинным голосом произнес Бомен.
— Бритву?
Отец округлил глаза. Полчаса тому назад мальчик сам уложил ее в чемодан.
— И зубную щетку. Там, на зеркале в ванной.
— В ванной? — Папа все понял. — Ах да, точно.