Ей выпала горькая, нищенская жизньв
этом холодном, заброшенном уголке северной Франции, где она вечно зябнет. Да
и скука здесьсмертельная,-слованескемвымолвить,дажесоседки
поблизости ни одной нет.Мизарбылпреждеукладчикомрельсов,апотом
получил должностьжелезнодорожногосторожаизарабатывалтысячудвести
франков в год.Ейсамойплатилипятьдесятфранковвмесяцзаохрану
шлагбаума на переезде, за которым! теперь смотрит Флора. В этомзаключалось
для них и настоящее и будущее: никакой надежды впереди - им предстояложить
и подыхать в этой дыре, где на стокилометровкругомневстретишьживой
души. Тетка Фази забыла только упомянуть про утехи, выпадавшие ейнадолю,
когда ее муж работал по укладке рельсов, а она оставаласьоднасдочерьми
при шлагбауме. Она была в то время еще здорова и слылакрасавицейнавсей
линииотРуанадоГавра;железнодорожныеинспекторыпроездомвсегда
завертывали к ней. По этомуповодувозгорелосьдажесоперничествомежду
двумясоседнимидистанциями:каждаяхотелаинспектироватьпост
Круа-де-Мофра. Муж ничему не мешал. Он был почтительно вежлив со всеми и как
будто совершенно стушевывался. Онуходил,возвращался,словноничегоне
замечая. Но все эти развлечения были прерваны болезнью тетки Фази, и она уже
целые месяцы была прикована к креслу в этой безлюдной пустыне, чувствуя, что
тает не по дням, а по часам.
- Говорю тебе, - прибавила она в заключение, - что он взялся теперьза
меня и непременно доконает, хоть сам он маленький и плюгавенький...
Внезапно раздался сигнальный звонок;тетушкаФазисновастревогой
посмотрела в окно. Это соседний пост уведомлял Мизара, что подходит поезд из
Парижа.Стрелкасигнальногоаппарата,стоявшегоуокнавбудке,
передвинулась в направлении движения поезда. Мизаростановилэлектрический
звонок и, выйдя из будки, протрубилдваждыврожок,извещаяоприбытии
поезда. Флора закрылашлагбаумисталавозленего,держапередсобою
сигнальный флагвкожаномфутляре.Скрытыйещезаизгибомдороги,с
возрастающим грохотом приближался курьерский поезд. Онпронессямимо,как
молния, потрясая домик железнодорожного сторожа и едва не унеся его ссобою
в бурном вихре. Флора вернулась в огород, а Мизар, закрыв путь в Гавр позади
поезда, освободил обратный путь, опустив рычагкрасногосигнала,таккак
новый звонок, сопровождавшийся поднятием другой стрелки, уведомилего,что
поезд, прошедший пятью минутами раньше, миновал ужеиследующийпост.Он
вернулся в сторожевую будку, предупредил оба соседних поста,записалвремя
прохода поезда и затем стал ждатьследующего.Каждыйденьвпродолжение
целых двенадцати часов Мизар выполнял одну и ту же работу. Здесь он пил,ел
и спал; за всю свою жизнь он не прочел ни одной газетной строки, и, казалось
даже, ни одна мысль не зарождалась в его приплюснутом черепе.
Жак, в былое время поддразнивавший свою крестную по поводу ее побед над
железнодорожными инспекторами, заметил с невольной улыбкой:
- Быть может, он вас ревнует?
Фази пожала плечами и тоже не могла удержаться отулыбки,котораяна
мгновение оживила ее потускневший взгляд.
- Что ты говоришь, сынок! Ревнует!.. Ему на все наплевать, что бы яни
делала, лишь бы только был цел его карман.
У нее снова начался озноб.
- Нет, ему и дела не было до этого, - продолжала она.-Онтолькоо
деньгах помышляет... Мы, видишь ли, поссорились с ним из-за того, чтояне
хотела отдать ему тысячу франков, я ведь получила в прошлом годунаследство
от отца. Мизар пригрозил, что это мне не пойдетвпрок,ивот,правда,я
захворала... С тех самых пор я все и болею...
Жак понял, что она хотелаэтимсказать,нонепридавалсерьезного
значения ее подозрениям, объясняя их болезненным раздражением, и старался ее
успокоить. Но она упрямо качала головой, как человек, укоторогосложилось
непоколебимое убеждение. Тогда Жак сказал:
- Ну, что же, все это можно уладить какнельзяпроще...Отдайтеему
ваши деньги...
Она так разозлилась, что, позабыв о болезни, с усилием встала излобно
воскликнула:
- Отдать мои деньги... Ни за что на свете!Даялучшесдохну...Не
беспокойся, они хорошо припрятаны. Пусть хоть весь домперероют,бьюсьоб
заклад,чтоничегоненайдут.Он-то,хитраябестия,давноужеих
разыскивает. Я ночью слышала, он все стенку простукивал. Ищи, ищи! Яготова
сколько угодно терпеть, только бы видеть, как он постоянно остается с носом.
Посмотрим еще, чья возьмет. Теперь я осторожна, в рот ничего не беру, к чему
он прикасался. Да хоть я околею, он все равно их не получит. Лучше ужпусть
в земле остаются.
Силы оставили ее, она упала на стул, вздрогнувотраздавшегосявновь
звука сигнального рожка: Мизар извещал о поезде, шедшем! в Гавр.ХотяФази
упорно отказывалась выдать мужу наследство, она втайне питала к немустрах,
возраставший с каждымднем.Этобылстрахгигантапередгрызущимего
насекомым.
Издали, с глухим гулом, подходил пассажирский поезд, вышедший из Парижа
сорок пять минут первого пополудни. Слышно было, как онвышелизтуннеля,
пыхтение его становилось с каждым мгновением все громче. Затемонпронесся
мимо, словно ураган, и грохот его колес постепенно замолк в отдалении.
Жак, глядевший все время в окно, видел,какмелькаламимомаленькие
квадратные стекла, за которыми виднелисьлицапассажиров.Чтобырассеять
мрачные мысли Фази, он шутливо заметил:
- Крестная, вы все жалуетесь, что ни одной собакиневидитеввашей
дыре... А вот, смотрите, сколько людей!..
Сначала она не поняла и с изумлением переспросила:
- Какие люди? Ах, да, пассажиры. Ну, от них не много толку,я-товедь
их не знаю, с ними не поболтаешь.