Сначала молодые парни думали, что овладетьеюбудетнетрудно;
улучив свободную минуту, она бродила по полям и, отыскав укромноеместечко,
лежала там молча и неподвижно, глядя в небо.Ноте,ктопробовалкней
приставать, здорово поплатились, и унихотпалаохотавозобновлятьсвои
попытки. Флора любила купаться по целымчасамвсоседнемручье.Молодые
парни - ее сверстники - вздумалиразподсмотреть,каконакупается;но
молодая девушка, не дав себе даже труда одеться, так отделала одного из них,
что никто уже больше не решался подсматривать за ней. Ходили также слухиоб
ее истории со стрелочником на диеппской ветке, по ту сторонутуннеля.Она,
по-видимому, одно время слегка поощряла этого стрелочника - Озиля,честного
малого лет тридцати. Однажды вечером он вообразил, что онаготоваотдаться
ему, и попытался овладеть ею, но Флора чуть не убила его здоровеннымударом
увесистой дубинки. Это была воинственная девственница, сторонившаяся мужчин.
Оттого-то, быть может, и подозревали, что голова у нее не совсем в порядке.
Жак продолжал подшучивать над Флорой:
- Значит, твое замужество с Озилем не ладится? Аяслышал,будтоты
каждый день бегала к нему на свидание через весь туннель...
Она пожала плечами.
- Очень надо мне идти за него замуж... Вот туннель ялюблю:ужочень
любопытно иной раз пробежать двасполовиноюкилометравтемноте;ведь
только недосмотришь, мигом попадешь под поезд. Да и поезда пыхтят там как-то
особенно! Ну, а Озиль только надоедает мне. Этот мне не нужен.
- Значит, кто-нибудь да нужен, как-никак.
- Почем я знаю... Да нет!
Она снова рассмеялась, новсе-такинемногосмутиласьистарательно
занялась узлом, который никак не могла распутать. Затем, не поднимая головы,
как будто совершенно погрузившисьвсвоюработу,она,всвоюочередь,
осведомилась:
- Ну, а ты все еще никем не обзавелся?
Жак перестал смеяться. Он отвернулся и вперил неподвижный взор в ночной
мрак.
- Нет! - ответил он отрывисто.
- Ну, так и есть... Мне рассказывали, что ты ненавидишь женщин. Да ия
сама не первый день тебя знаю, а никогда от тебя ни одноголасковогослова
не слыхала... Почему это?
Так как он молчал, Флора бросила веревки и решилась взглянуть на него.
- Неужели ты и впрямь любишь только свойпаровоз?Знаешь,надтобой
даже смеются. Говорят, будто ты по целым дням чистишь ипротираешьмашину,
словно тебе и приласкать больше некого. Говорю тебе это по-дружески.
Теперь он тожесмотрелнанее;онприпомнилеесовсеммаленькой
девочкой. Она и тогда была капризным! и вспыльчивым ребенком, но каждый раз,
когда он приезжал, эта маленькая дикарка бросалась к нему на шею в страстном
порыве. Впоследствии они подолгу не виделись, и при каждой новой встречеон
замечал, как она выросла, повзрослела, но она по-прежнему бросаласьемуна
шею, смущая его огнем своих больших светлых глаз. Теперь она расцвела, стала
обольстительной женщиной, и, без сомнения, она любит его, любитсдетства.
Теперь она расцвела, стала
обольстительной женщиной, и, без сомнения, она любит его, любитсдетства.
Сердце его забилось сильнее. Ему вдруг стало ясно, что он и естьтот,кого
она ждала. Кровь бросиласьемувголову,ивместестемимовладело
необычайное смущение. Первым его движением было бежатькудаглазаглядят,
чтобы спастись от охватившего его внезапно томления. Близость женщины всегда
сводила его с ума, он переставал владеть собой.
- Что же ты стоишь? - продолжала она. - Садись...
Жак колебался, но почувствовалвдругстрашнуюслабость;побежденный
желанием, он тяжело опустился возле девушки на груду веревок. Онмолчал,у
него пересохло в горле, а Флора, всегда гордая имолчаливая,Флоратеперь
оживленно болтала без умолку, стараясь побороть свое смущение:
- Видишь ли, мать сделала ошибку, выйдя замуж за Мизара. Она дорогоза
это поплатится. Мое дело сторона, тем более, чтовсякийраз,какяхочу
вмешаться в их ссору, мама отсылает меня спать. Пусть же разделывается с ним
сама. Я и дома-то почти не бываю.Ядумаюоразныхвещах...Чтобудет
дальше... Знаешь, я видела тебя сегодня утром на твоемпаровозе!Ясидела
вон там, в кустах. Ты, конечно, даже не взглянул в мою сторону... А я охотно
рассказала бы тебе, о чем я думаю, но только не теперь, а когда мы станем) с
тобой настоящими друзьями...
Она уронила ножницы. Он безмолвно взял ее руки в свои.Онанеотняла
их...Нокогдаонподнесихксвоимпылающимгубам,целомудриеее
возмутилось.Припервомприкосновениисамцапробудиласьвоительница,
упрямая, неукротимая.
-Нет,нет,оставьменя...Янехочу...Сидиспокойно,будем
разговаривать... Почему мужчины только об этом! и думают! Ах, еслипередать
тебе все, что рассказывала мне Луизетта перед смертью... Хотя я ибезтого
уже многое знала об этом Гранморене. Я видела, какиепакостиустраивалон
здесь, когда приводил сюда девушек. Одну он выдал потом замуж... никтодаже
и не подозревает, что с ней произошло.
Жак не слышал ее. Он грубо схватил девушку в объятия и впился губамив
ее губы. У Флоры вырвался легкий крик, задушевная, кроткая жалоба, в которой
изливалась вся сила ее чувства, так долго остававшегосяскрытым...Ноона
боролась с Жаком, инстинктивно отталкивая его, она желалаегоивтоже
время не давалась ему; ей хотелось быть покоренной. Молча, грудьсгрудью,
задыхаясь, они старались повалить друг друга. Минуту казалось, чтосилана
ее стороне; быть может, онаиповалилабыего-таквеликобылоего
возбуждение, - но он схватил ее загорло.Кофточкапорвалась,обнажились
груди, упругие,напряженныевборьбе;вбледномсумракеониказались
молочно-белыми. Флора упала на спину и, побежденная, готовабылаотдаться.
Но Жак вдругостановился,задыхаясь.Казалось,имовладелокровожадное
бешенство, он стал искать глазами какое-нибудь оружие, камень -что-нибудь,
чем он мог бы убить.