Обесестры,по-видимому,одновременно
колотили по клавишам, стараясь подзадорить канареек, и громкохохоталипри
этом. Их веселье передалось Анри; он с улыбкой кивнул Рубо и отошел вглубь
комнаты. Рубо постоял еще сминуту,глядянабалкон,откудадоносились
взрывы молодого заразительного смеха. Взглянув затем прямо передсобою,он
увидел, что паровоз закрыл уже свои пароотводные краны; стрелочникнаправил
его к кэнскому поезду. Последние хлопья белого парарасплывалисьвгустом
черном дыму, которым заволокло все небо. Затем Рубо отошел от окна.
Часы с кукушкой показывали уже двадцать минут четвертого, Рубо пришел в
отчаяние. Что за черт, чего ради Северина так запаздывает? Стоит ейпопасть
в какой-нибудь магазин - она уж не может оттуда вырваться.Чтобызаглушить
грызущее чувство голода, Рубо решил накрыть на стол. Большая,вдваокна,
комната тетушки Виктории служила одновременно спальней, столовойикухней;
комнату украшала ореховая мебель: кровать с драпировками из красного кумача,
буфет с выдвижной доскою, круглый столибольшойнормандскийшкаф.Рубо
вынул из буфета салфетки, несколько тарелок, ножи и вилки, два стакана.Все
сверкало чистотой, и Рубо, накрывая на стол, забавлялся своими хлопотамипо
хозяйству, точно играл в кукольный обед. Его радовала белизнасалфеток;он
был влюблен в свою жену и улыбался при мдсли о том, как, открывдверь,она
расхохочется своим свежим смехом. Рубо положил пирогнатарелку,поставил
рядом бутылку с вином и сбеспокойствомсталотыскиватьчто-тоглазами;
потом быстро вытащил из кармана два забытых свертка - коробочку с сардинками
и швейцарский сыр.
Пробило половина четвертого. Рубошагалвзадивпередпокомнате,
прислушиваясь к малейшему шуму на лестнице. Чтобы как-нибудь убить время, он
остановился перед зеркалом и начал разглядыватьсебя.Онположительноне
стареет. Ему скоро стукнет сорок, а его ярко-рыжие вьющиеся волосы нисколько
не поседели. В густой, окладистой золотистой бороде тоже еще не было седины.
Среднего роста, но крепкого сложения, снизкимлбомиширокимзатылком,
круглолицый, краснощекий, с большими живыми глазами, он нравилсясамсебе.
Его сросшиеся брови сходились над переносицей воднусплошнуюлинию,что
считается признаком ревности. Жена Рубо была на целых пятнадцать летмоложе
его, а потому не мудрено, что он зачастую поглядывал в зеркало.
Заслышав шаги, Рубо побежал кдверииприотворилее.Ноэтобыла
продавщица газет на вокзале, жившая в том же коридоре,всмежнойкомнате.
Разочарованный, Рубо захлопнул дверь и принялсярассматриватьстоявшуюна
буфете коробку, оклеенную раковинами, подарок Северины ее кормилице, тетушке
Виктории. Он много раз виделэтукоробку,итеперь,стоилоемутолько
взглянуть на нее, как в его памяти ожила вся история егоженитьбы,хотяс
тех пор прошло уже целых три года. Он родился в Южной Франции,вПлассане,
где отец его был ломовым извозчиком; служилвармииивышелвотставку
фельдфебелем; долго работал железнодорожным мастером на мантском вокзале,а
затем был назначен старшиммастеромнаБарантенскуюстанцию.
Тамони
познакомился с нею, со своею дорогойженой,когдаонавместесдочерью
председателяокружногосуда,БертоюГранморен,приезжалаизДуанвиля.
Северина Обри была младшей дочерью простого садовника, умершего на службеу
Гранморенов, но ее крестный отец и опекун Гранморен чрезвычайно ее баловал и
сделал подругой своей дочери. Обе они воспитывались в руанскомпансионе.В
Северине Обри было столько врожденногоизящества,чтоРубодолгоевремя
позволял себе только мечтать о ней, испытывая то страстное чувство, скаким
обтесавшийся рабочий любуется прекрасной,нонедоступнойемудрагоценной
вещицей. Эта была единственная любовь в его жизни. Онженилсябынаэтой
девушке даже и в том случае, если бы за ней не было ни гроша, лишь бы только
она была всегда сним.Когдажеоносмелилсясделатьейпредложение,
действительность превзошла самые смелыеегомечты.Северинапринялаего
предложение; Рубо получил в приданое десять тысяч франков,и,крометого,
Гранморен,который,выйдявотставку,сталчленомправленияЗападной
железной дороги,обещалемусвоепокровительство.Идействительно,на
следующий же день после свадьбыРубобылназначенпомощникомначальника
станции в Гавре. Правда, он и до того был на хорошем счету у начальства. Его
признавалиисполнительным,точным,добросовестнымслужакой,хотяи
ограниченным, но хорошо знающим свое дело. Эти присущие емукачествамогли
до известной степениобъяснитьстольбыстроеисполнениеегожеланияи
внезапное повышение по службе, но Рубо предпочитал думать, чтовсемобязан
жене. Он обожал ее.
Рубо подошел к столу, открыл коробку сардинок.Онокончательнотерял
терпение:женаусловиласьснимвернутьсявтричаса.Кудажеона
запропастилась? Нельзя же потратить целый день напокупкупарыботиноки
полдюжины сорочек. Кто этому поверигг! Взглянув снова в зеркало, Рубо увидел
свои густые, нахмуренные брови и лоб, перерезанный суровой морщиной. В Гавре
он никогда ни в чем неподозревалжену.НовПарижеунеговозникали
всевозможные опасения; ему казалось, что она хитритиобманываетего.От
этих мыслей кровь бросалась ему в голову, а мощные кулакибывшегорабочего
сжимались, как в былое время, когда он еще сам передвигал вагоны. Как всегда
в такие минуты, он превращался в животное, не сознающее своей силы, и мог бы
в припадке слепой ярости избить жену до смерти.
Дверь распахнулась; Северина, радостная, оживленная, вошла в комнату.
- Вот и я, - сказала она. - А ты, наверно, уже вообразил, что ясовсем
пропала!
Северина былавполномрасцветемолодости;онаказаласьвысокой,
стройной и очень гибкой, хотя на самомделебыланехуденькая,нолишь
тонкокостная. На первый взгляд ее нельзя было назвать красивой: лицоунее
было продолговатое, рот большой, но зубы ослепительные.