На первый взгляд ее нельзя было назвать красивой: лицоунее
было продолговатое, рот большой, но зубы ослепительные. Однаковнейбыла
своеобразная чарующая прелесть, необычайное сочетание больший голубых глаз и
великолепных черных, как смоль, волос.
Мужмолчавсматривалсявнеехорошознакомымейподозрительным
взглядом, и Северина добавила:
- Я такторопилась...Представьсебе,вомнибуссестьсовершенно
невозможно, а на извозчика я пожалела денег и всю дорогу шла пешком. Видишь,
как мне жарко.
- Ну, - грубо возразил Рубо, - ты думаешь, я поверю, что ты была только
в магазине?
С детской ласкойСеверинабросиласьмужунашеюи,закрываяему
хорошенькой, мягкой ручкой рот, воскликнула:
- Молчи, гадкий!.. Ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю.
Все существо ее дышалотакойискренностью,онаказаласьемутакой
правдивой, чистосердечной, что он страстно сжал еевобъятиях.Подозрения
его всегда рассеивались именно таким образом. Северина охотно позволяла себя
ласкать. Рубо осыпал ее поцелуями, но она не возвращалаих,ипассивность
этого большого ребенка вызывала в нем смутную тревогу: Северина относилась к
нему как бы с дочерней привязанностью, но страсть в ней не просыпалась.
- Так ты обобрала все магазины?
- Да, я расскажу тебе всепопорядку...Нопреждепозавтракаем.Я
страшно голодна... Кстати, у меня естьдлятебяподарок.Толькопопроси
хорошенько...
С веселым смехом она засунула правую руку в карман.
- Ну, говори скорей: "Где мой подарочек?.."
Он тоже добродушно засмеялся и повторил за ней:
- Где мой подарочек?..
Недели две тому назад Рубо потерял нож и до сих пор жалел о нем. Теперь
Северина подарила емувзамендругой.Рубовосхищалсяподарком,находил
великолепным свой новый ножсрукояткойизслоновойкостииблестящим
лезвием. Ему хотелось сейчас же употребить его в дело. Северинаввосторге
от радости мужа, шутя потребовала су длятого,чтобыихдружбанебыла
перерезана этим самым ножом.
- Ну, теперь давай завтракать, - повторила она. - Нет,пожалуйста,не
закрывай окно: мне очень жарко!
Прислонившись к плечу мужа, онавместеснимсмотреланаобширную
территорию железнодорожной станции. Дым на мгновение рассеялся, медныйдиск
солнцаопускалсявтуманегде-топозадидомовРимскойулицы.Внизу
маневрирующий паровоз подвозил уже совершенно составленныймантскийпоезд,
который должен был отправиться вдвадцатьпятьминутпятого.Поездбыл
подвинут к дебаркадеру под навес, а затем локомотив отцепили. Вдали, вдепо
Окружной дороги, слышался стук буферов, - очевидно, неожиданнопонадобилось
прицепить еще нескольковагонов.Тяжелыйлокомотивтоварно-пассажирского
поезда неподвижно стоялсредирельсовыхпутей;егомашинистикочегар
почернели от копоти.
Тяжелыйлокомотивтоварно-пассажирского
поезда неподвижно стоялсредирельсовыхпутей;егомашинистикочегар
почернели от копоти. Он точно устали,задыхаясь,выпускалчерезклапан
тоненькую струйку пара. Локомотив ждал, чтобы емуосвободилипутьидали
возможность вернуться в батиньольское депо. Красный сигнал щелкнул иисчез.
Паровоз ушел.
-КакиевеселыеэтибарышниДовернь!Слышишь,какбренчатна
фортепьяно... Я только что видел Анри. Он тебе кланяется.
- За стол, за стол! - кричала Северина.
Она с жадностью набросилась на сардинки и мигом их уничтожила. Северина
была необычайно оживлена: поездка в Париж каждый раз как будто опьянялаее.
Она вся трепетала от радости, что ей удалось погулять по столичным улицам, и
ее лихорадочное возбуждение от беготни по дешевым магазинам еще не улеглось.
Каждую весну она тратиларазомвсесвоизимниесбережения,предпочитая
купить в Париже все, что ей могло понадобиться. Она уверяла, будто дешевизна
этих покупок возмещает ей путевые расходы. Ранний завтрак в Манте былдавно
уже позабыт, и Северина ела с удовольствием, болтаяприэтомбезумолку.
Наконец, слегкасмущаясьикраснея,онаподвелаитогсвоимрасходам.
Оказалось, что она издержала более трехсот франков.
- Черт возьми! - воскликнул пораженный Рубо.-Тытранжиришьнепо
средствам! Ведьтысобираласькупитьтолькополдюжинырубашекипару
ботинок...
- Ах, мой друг, ведь это редкий случай! Ты и вообразить себе не можешь,
как удачно... Я нашла премиленький шелк в полоску! Готовые юбкисвышитыми
оборками! А шляпка - просто мечта! И все это мне уступили чуть недаром.В
Тавре пришлось бы переплатить вдвое. Когда пришлют все мои покупки,тысам
увидишь, что это за прелесть!
Он счел за лучшее рассмеяться; его жена была так очаровательна всвоем
оживлении, к которому примешивались смущение и робость. Аимпровизированный
обед вдвоем в этой комнате, где им никто не мог помешать, был такзаманчив,
- здесь было гораздо уютнее, чем в ресторане. Северина, обычно пившая только
воду, на этот раз, сама того не замечая,пилабелоевино.Сардинкибыли
съедены, и Рубо с женой принялись за пирог. Они разрезалиеговеликолепным
новым ножом; он был очень острый и резал так хорошо, что лучшеитребовать
было нельзя.
- Ну, а твое дело уладилось? -осведомиласьСеверинаумужа.-Ты
заставляешь меня болтать о разных пустяках,асамнерассказываешь,чем
кончилась история с супрефектом...
Тогда Рубо подробно рассказалей,какегопринялначальникслужбы
эксплуатации. Начальник задал ему хорошую головомойку. Рубооправдывался"
рассказал, как было дело, объяснил, чтоэтотбезмозглыйщегольсупрефект
хотел во что бы то ни стало ехать со своей собакой в первом классе, хотя для
охотников с собаками имелся специальный вагон второго класса. Из-за этогои
завязалсяспор.Начальникнашел,чтоРубобылвправенастаиватьна
выполнениижелезнодорожныхраспоряжений,нострогопорицалпомощника
начальника станции за сказанную им фразу: "Не веквамздесьхозяйничать".