Уэтойдевушкибыла
полненькая,розоваяшейка,ионкаксейчасвиделкоричневоеродимое
пятнышко, куда ему страшно хотелось всадить нож. Потом он испытывал подобное
же чувство по отношению ко многим другим девушкам. Переднимпрошелцелый
ряд кошмарных видений;емувспомнилисьвсеженщиныидевушки,которых
коснулось внезапно просыпавшееся в нем страстное стремлениекубийству,-
женщины, встреченныенаулицеилислучайнооказавшиесяегососедками.
Особенно памятна была ему одна из них, новобрачная; она сидела возле негов
театре и очень громкосмеялась.Онвынужденбылбежатьизтеатра,не
дождавшись конца представления, иначе он распорол бы ей живот.Оннезнал
этих женщинидевушек.Чем!жеобъяснитьегоярость?Каждыйразим
овладевалокакое-тослепоебешенство.Унегоявлялосьнепреоборимое
стремление отомстить за давнишние обиды, ясное воспоминаниеокоторыхуже
утратилось. Быть может, это был протест против зла,причиненногоженщинами
егопредкам,илипроявлениеинстинктивнойожесточеннойзлобы,веками
накоплявшейся у мужчин современипервогообмана,жертвойкоторогобыл
доисторический пещерный житель. Во времяприпадкаЖакощущалпотребность
овладеть женщиной вборьбе,покоритьее,испытывализвращенноежелание
умертвить ее и взвалить себе на спину, как отнятую у другихдобычу.Голова
его трещала от напряжения, он немогразобратьсявсвоемсостоянии.Он
считал себя слишком невежественным; мозг его цепенел;ониспытывалтоску,
какую испытывает человек, совершающий поступки помимо своей воли, внутренняя
причина которых ему непонятна.
Еще один поезд промчался, сверкнув, как молния, своими огнями, изатем
исчез вглубинетуннелясгрохотом,постепеннозамиравшимвдали.Жак
невольно встал и, сдерживая рыдания, старался принять спокойный вид,словно
опасаясь, что торопливо мчавшаяся мимо чужая, равнодушная толпа услышитего
и обратит на него внимание. Не раз после припадка,точномучимыйнечистою
совестью,онпугалсямалейшегошума.Ончувствовалсебяспокойными
счастливым, лишь уединившись от всего света, насвоемпаровозе,уносившем
его в бешеном беге. Когда, положив руку на регулятор, Жак внимательно следил
за состоянием пути и за сигналами участковых сторожей и стрелочников, онни
о чем больше не думал и глубоко вдыхал чистый воздух, бурнымветромбивший
ему в лицо. Поэтому-то он и любил свою машину,каклюбятнежную,добрую,
преданнуюженщину,способнуюдатьчеловекусчастье.Повыходеиз
технического училища Жак, несмотря на своипрекрасныеспособности,избрал
работумашинистаименнопотому,чтоонапредоставлялаемужеланное
одиночество и вместе с тем целиком поглощала его. Он небылчестолюбцеми
вполне довольствовался нынешним своим! местом.
Он небылчестолюбцеми
вполне довольствовался нынешним своим! местом. Через четыре годаповыходе
из училища он работал уже машинистом первогокласса,нажалованьевдве
тысячи восемьсот франков, что вместе с премиямизаэкономиювтопливеи
смазочном материале давало емуежегодноболеечетырехтысячфранков.А
большего он и не добивался. Почти все еготоварищи,машинистытретьегои
второго классов, выслужившиеся на железной дороге из мастеров,женилисьна
работницах - невзрачных, незаметныхженщинах;ихженыпоявлялисьиногда
перед отправлением поезда и приносили мужьям корзинки с провизией на дорогу.
Более честолюбивыемашинисты,особенноизчислаокончившихтехническое
учебное заведение, оставались холостяками, в ожидании, когда их назначатна
должность начальника депо,рассчитываятогдаприискатьсебеневестуиз
среднего класса, девушку воспитанную и с приданым.ЧтокасаетсяЖака,он
сторонился женщин и решил умереть холостяком. Он ничего не видел перед собой
вбудущем,кромевечнойибезостановочнойездынапаровозе,вэтом
спасительном для него одиночестве. Начальство всегда отзывалось о нем, как о
примерном машинисте, который непьянствуетинекутит.Товарищииногда
подтрунивали над Жаком и называлиегокраснойдевицей.Некоторых,более
близких к нему товарищей смутно тревожили находившиенанегоповременам
припадки грусти, когда он молча сидел по целым часам бледный, как смерть,с
померкшими глазами. Жак проводил почти все свободное время в своей маленькой
комнатке на улице Кардине, откуда видно было батиньольское депо, при котором
числился его паровоз. Он запирался там, словно монах в келье,стараяськак
можно больше спать, чтобы преодолеть мучившие его бурные желания.
Жак сделал над собой усилие, встал; он не понимал, чего радилежалдо
сих пор на траве: ночь была сырая, туманная. Все кругомбылопогруженово
мрак, и только небо, подернутое дымкой, светилось, словно громадный купол из
матового стекла, освещенный тусклым желтоватым сиянием скрывшейся за туманом
луны; черный горизонт спал в мертвенной неподвижности.Вероятно,былоуже
около девяти часов вечера. Благоразумнее всего вернуться илечьспать.Но
Жаку вдруг представилось, каконвозвращаетсякМизарам,взбираетсяпо
лестнице на чердакиложитсяспатьнасенерядомскомнаткойФлоры,
отделявшейся от чердака простой дощатойперегородкой.Онатеперьтам,в
своей комнатке; он слышит ее дыхание, знает, чтоонаникогданезапирает
дверей; он беспрепятственно может войти к ней. Дрожьпробежалаунегопо
телу. Он видел ее раздетой, раскинувшейся на постели,чувствовалтеплоее
тела. У него вырвалось судорожное болезненное рыдание, как подкошенныйупал
он на землю. Боже мой, он хотел ее убить, убить! Он задыхалсяимучилсяв
смертельной тоске при мысли, что если вернется, то непременно войдет к ней в
комнату и убьет ее тут же, впостели.Пустьпринемнебудетникакого
оружия, пустьонсоберетвсесилы,чтобыподавитьвсебепреступное
влечение:ончувствовал,чтосидящийвнемзверь,помимоеговоли,
прокрадетсявкомнатудевушкиизадушитее,побежденныйроковым,
бессознательным инстинктом.