Мертвоетело,освещенное
тусклым светом фонаря, так и осталось лежать ничком в угрюмой тишине ночи.
Жаку страстно захотелось взглянуть на рану убитого.Егоостанавливало
только опасение, что если он притронется к голове мертвеца, это будетпотом
обнаружено. Он был теперь совершенно один с мертвым телом. По егорасчетам,
Мизар не мог вернуться с начальником станции ранее, чем черезтричетверти
часа. Между тем время уходило минута за минутой. Жак думалоМизаре.Этот
плюгавый мямля обладал все-таки достаточнойсмелостью,чтобыхладнокровно
убивать при помощи какого-то снадобья; значит,убитьчеловеканетакуж
трудно? Каждый, кому придет фантазия убить, убивает. Жак подошел еще ближе к
трупу. Желание взглянуть на смертельнуюранубылонастолькосильно,что
вызвало какое-то жгучее, томительное ощущение. Ему хотелось посмотреть,как
именно была нанесена рана, взглянуть на ее зияющее красноеотверстие.Если
аккуратно уложить потом голову на место, никто ничего не узнает.
Тем не менее, Жак не решался выполнить свое намерение:егоудерживало
смутное чувство, в котором он не сознавался даже и себе самому. Емустрашно
было взглянуть на кровь. Всегда страхпробуждалсяунегоодновременнос
желанием.
Если бы Жак пробыл наедине с трупом еще четвертьчаса,он,вероятно,
решился бы осмотреть рану, нолегкийшорохпослышалсявдругвблизи;он
вздрогнул.
ЭтобылаФлора.Онаподошлакмертвомутелуитожесталаего
разглядывать: ее всегда интересовали несчастные случаи. Как только под поезд
попадал человек или какое-нибудь животное, она всегда являлась взглянутьна
несчастную жертву. На этот раз девушка встала с постели, чтобы посмотреть на
мертвое тело, о котором говорил ее отчим. Безвсякогоколебаниянагнулась
она к трупу и, подняв однойрукойфонарь,другоюоткинуланазадголову
мертвеца.
- Не трогай, это запрещено! - шепотом заметил ейЖак.Ноонатолько
пожала плечами. Желтый свет фонаря падал прямо на лицо умершего, -этобыл
старик с большим носом и широко раскрытыми глазами.Нижеподбородказияла
глубокая рана с рваными краями, как будто убийца, не довольствуясь тем,что
вонзил нож, перевернул его еще в самой ране. Вся правая сторонагрудибыла
залита кровью. На левой стороне, в петлице синего драпового пальто,красная
ленточка ордена Почетного легиона казалась сгустком запекшейся крови.
При взгляде на мертвеца Флора с изумлением воскликнула:
- Ба, да это старик!
Чтобы лучше разглядетьрану,Жакнагнулсянадтрупом,волосыего
касались волос молодой девушки. Он задыхался от волнения, но не мог оторвать
глаз от зияющей раны. Он бессознательно повторял:
- Старик... Старик...
- Да, старик Гранморен, председатель окружного суда!
Еще с минуту всматривалась она в бледное лицомертвеца:егоротбыл
искажен агонией, а глаза широко раскрыты от ужаса. Затемонавыпустилаиз
рук начавшую уже коченеть голову.
Голова упала на землю, скрыв глубокую рану
на шее.
- Теперь уже не станет заигрыватьсмолоденькимидевушками,-тихо
продолжала Флора. - Должно быть, ему и отплатили... БеднаямояЛуизетта!..
Так ему и надо, негодяю...
Наступило молчание. Флора, поставив на землю фонарь, устремила наЖака
долгийвзгляд,амолодоймашинистстоялнеподвижно,растерянный,
уничтоженный всем, что ему пришлось видеть. Мертвое тело лежало междуними.
Было уже около одиннадцати часов. Смущенная сценой в Круа-де-Мофра, Флора не
осмеливалась первая заговорить с Жаком; но вот послышались голоса: ееотчим
возвращался с начальником станции. Она не хотела попастьсяимнаглазаи
решилась наконец обратиться к Жаку:
- Ты не вернешься к нам ночевать?
Он вздрогнул ипослеминутнойборьбы,сделавнадсобоюотчаянное
усилие, ответил;
- Нет, нет...
Она молчала, но руки у нее опустились. Словно желаявымолитьпрощение
за свое сопротивление, она через несколько мгновений робко переспросила:
-Так,значит,тынепридешь?Мыбольшенеувидимся?Голоса
приближались; Флоре казалось, что Жак как будто
умышленно стоит неподвижно по другую сторону мертвого тела, и она ушла,
не пожав ему руки и даже не обменявшись со своим товарищемдетстваобычным
прощальнымприветом.Онаисчезлавомраке,-слышнобылотолькоее
порывистое дыхание, словно она сдерживала рыдания, подступавшие к горлу.
Подошел начальник станции с Мизаром и двумя рабочими.Онтакжеузнал
мертвеца. Действительно, это был председатель окружного судаГранморен;он
всегда выходил на Барантенской станции,когдаездилвДуанвильксвоей
сестре, г-же Боннегон. Труп можно было оставить наместе,таккаконне
мешал движениюпоездов.Начальникстанцииприказалтольконакрытьего
плащом, который принес с собой один из рабочих. Послали вРуансообщитьо
случившемся прокурору.Нельзябыло,однако,рассчитывать,чтопрокурор
успеет прибыть в Барантен ранее пяти илишестичасовутра,таккакему
надлежало привезти с собоюследователя,письмоводителяиврача.Поэтому
начальник станции приставил кмертвомутелунаночькараульного.Возле
мертвеца остался рабочий с фонарем, через несколько часов его сменит другой.
Подавленный, разбитый, Жак долго простоял неподвижно над трупом,никак
не решаясь уйтинаБарантенскуюстанцию,гдебыонмогполежатьпод
каким-нибудь навесом до отхода своего поезда, отправлявшегося в Гавр всемь
двадцать утра. Мысль о том, чтождутприездасудебногоследователя,так
смущала его, точно он сам был соучастником убийства. Скажет ли он о том, что
видел в вагоне промчавшегося мимо него курьерского поезда? Сначала Жак решил
рассказать обо всем, так как лично ему, в сущности, нечегобылоопасаться.