Но вдруг он рассердился: - Что за мерзость! И это называется уборкой... Этот
вагон в таком виде, как будто его не чистили целую неделю!
- Ну, знаете, еслипоездприходитпозжеодиннадцатичасоввечера,
нечего и думать, что рабочие займутся его уборкой. Хорошо еще, если осмотрят
вагоны, а то вот на днях вечером забыли пассажира, - заснулнаскамейкеи
проснулся только на следующий день.
Подавляя зевоту, Мулен объявил, что идет спать.Но,сделавнесколько
шагов, он неожиданно вернулся и с любопытством спросил:
-Кстати,авашеделоссупрефектом,разумеется,окончилось
благополучно?
- Да, да, очень удачная поездка, я доволен.
- Ну, тем лучше... Не забудьте, что номер двести девяносто три остается
здесь.
Оставшисьодиннадебаркадере,Рубомедленновернулсяк
монтивильерскому поезду, уже ожидавшему пассажиров. Двери пассажирских залов
открылись. Показывались пассажиры: несколько охотников с собаками, два - три
семействалавочников,решившихвоспользоватьсявоскреснымднемдля
загородной прогулки. Вообще же пассажиров было немного. Отправив этот первый
по счету дневной поезд, Рубопришлосьтотчасжесоставлятьпассажирский
поезд на Руан и Париж, отходивший из Гавра три четверти шестого. Раноутром
многие железнодорожныеслужащиеещеневыходятнаработу,ипомощник
начальникастанциидолженвэтовремявыполнятьсамыеразнообразные
обязанности. При составлении поезда он должен былосмотретькаждыйвагон,
который выводится из ангара, прицепляется кособойтележкеиподаетсяк
дебаркадеру. После того надо было зайти впассажирскийзал,наблюдатьза
выдачейбилетовисдачейбагажа.Затемпришлосьвмешатьсявспор,
разгоревшийся между одним железнодорожным служащим и солдатами.Продрогший,
заспанный, в самом скверном расположении духа, Рубо положительноразрывался
на части. Он так захлопотался,чтоемунекогдабылодуматьочем-либо
другом, кромесвоихслужебныхобязанностей.Послеотходапассажирского
поезда вокзал опустел, но Рубо уже спешил к будке стрелочника-проверить,
все ли там в порядке,таккакшелпоездпрямогосообщенияизПарижа,
несколько запоздавший впути.ОтстрелокРубовернулсянадебаркадер,
проследил, как пассажиры, хлынувшие густой толпойизпоезда,отдалисвои
билеты и разместились в принадлежащих разнымгостиницамэкипажах,ждавших
возле самой решетки вокзала. Лишь тогда он перевелдух.Вокзалопустели
затих.
Ровно в шесть часов Рубо не спеша вышел из вокзала и, взглянув на небо,
вздохнул полной грудью. Заря уже занималась.Ветерсберегаокончательно
развеял туман, наступило ясное утро, обещавшеена.целыйденьпрекрасную
погоду. К северу на побледневшем небе выделялсялиловойчертойотдаленный
Ингувильский холм,накоторомможнобылодажеразличитькладбищенские
деревья.
К северу на побледневшем небе выделялсялиловойчертойотдаленный
Ингувильский холм,накоторомможнобылодажеразличитькладбищенские
деревья. К югу и к западу, над морем, виднелись еще последниелегкиебелые
облачка, медленно проплывавшие по небу, а на востокегромадноеустьеСены
озарялось, словно пламенем, восходящим солнцем. Рубомашинальноснялсвою
обшитую серебряным галуном фуражку, как бы желая освежить голову прохладным,
живительнымветерком.Открывшаясяпереднимпривычнаякартинашироко
раскинувшихся станционныхпостроек-слевастанцияприбытия,посредине
паровозное депо, а справа станция отправления, -казалось,успокоилаего,
как успокаивало однообразие обычной, повседневной работы.Застеноюулицы
Шарль-Лафитт дымились фабричные трубы,виднелисьгорыкаменногоугляна
складах,расположенныхвдольВобановскогодока.Издругихдоковуже
доносился шум начавшейся работы. Свистки товарныхпоездовисвежийзапах
моря напомнили ему о том, что в этот день предстояло празднествопослучаю
спуска на воду нового корабля. Соберется, наверно,громаднаятолпа;будет
давка!
Вернувшись на дебаркадер, Рубоувидел,чтостанционныерабочиеуже
составляют курьерский поезд, который должен был отойти сорок минут седьмого.
Ему показалось, что они прицепляют к тележке вагон Э 293.Всеспокойствие,
навеянное нанегоутреннеюсвежестью,тотчасжеисчезло,ивпорыве
внезапного гнева он крикнул:
- Черт возьми! Оставьте в покое этот вагон... Он пойдет вечером...
Старший рабочий объяснил, что вагон толькопередвинутивместонего
будет прицеплен другой,стоящийпозади.НоРубо,неслушая,вярости
продолжал кричать:
- Сказано же вам, остолопы, не трогать его!
Поняв наконец, в чем дело, он все еще продолжал злиться и обрушилсяна
плохое оборудование станции, где нет даже поворотного круга.Действительно,
станция в Гавре, построенная одной из первых на железнодорожной линии,была
из рук вон плоха для такого большого города. Деревянный ангар покривилсяот
старости, а дебаркадер, сузкимистеклами,крытыйдеревомицинком,и
остальные постройки, ветхие, с облупившейся штукатуркой, производилижалкое
впечатление.
-Простостыдисрам!-добавилРубо.-Чтосмотритнаше
железнодорожное общество! Снести бы весь этот хлам и построитьвместонего
приличную станцию...
Рабочие с изумлением смотрели на помощника начальникастанции,всегда
отличавшегося строгим соблюдением дисциплины, атеперьвдругпозволившего
себе заговоритьтаксмелоинезависимо.Заметивэто,Рубототчасже
спохватился и,, молчаливый, сдержанный, продолжал наблюдатьзапередвижкой
вагонов. Угрюмая складка прорезала его низкий лоб, и на его кругломкрасном
лице с густой рыжей бородой появилось выражение непреклонной воли.