Человек-зверь - Золя Эмиль 6 стр.


- Он не только воспитал тебя как барышню,нобылтебепрекрасным

опекуном. Он приберег гроши, оставшиеся тебе от отца, и добавил еще отсебя

кругленькую сумму к нашей свадьбе... Кроме того, он непременно оставиттебе

что-нибудь в наследство. Он сам говорил об этом в моем присутствии.

- Да, - подтвердила вполголоса Северина, - он хотел отказать мне домв

небольшом именьице Круа-де-Мофра, - там теперь проходит железнаядорога.В

былое время Гранморены ездили туда на несколькодней...Нонаэтояне

рассчитываю, Лашене, наверно, обработают еготак,чтоонничегомнене

оставит. Я бы даже хотела, чтобы он ничего мне не оставил, ничего.

Она произнесла последние слова такгромкоирешительно,чтомужс

удивлением вынул изо рта трубку и выпучил глаза.

- Это еще что за глупости! Говорят, будто у старика Гранморенакапитал

в несколько миллионов франков. Что же тут дурного, если он вздумает отказать

малую толику своей крестнице? Это никого не удивило бы, а намэтобылобы

очень кстати...

У него вдруг мелькнула мысль, заставившая его рассмеяться:

- Уж не боишься ли ты прослыть его дочерью? Хоть вид у Гранморена очень

суровый, однако за ним, говорят, водятся грешки. Еще при жизниженыонне

пропускал ни одной горничной. Да и сейчас,несмотрянасвоигоды,готов

подцепить любую... Пожалуй, чего доброго, ты и на самом деле приходишься ему

дочерью!..

Северина сердито вскочила, лицо ее горело, в голубых глазах был испуг.

- Его дочерью!.. Нет! Я не хочу, чтобы ты позволялсебешутитьтаким

образом, слышишь? Как я могу быть его дочерью? Развеяпохожананего?..

Довольно об этом. Поговорим о чем-нибудь другом. Я не хочу ехать в Дуанвиль,

потому что мне это неугодно и потому что предпочитаювернутьсястобоюв

Гавр...

Он покачал головой и жестом успокоил жену. Ладно,ладно,пустьбудет

так, раз это ее раздражает. Рубо улыбался, онникогданевиделеетакой

возбужденной. Должно быть, всему причиной вино. Емухотелосьзаслужитьее

прощение, он взял нож и снова стал восхищаться им, тщательноеговытери,

чтобы показать, что нож острый, как бритва, начал обрезать им себе ногти.

- Уже четверть пятого, - проговорила Северина, глядяначасы.-Мне

нужно еще побывать в нескольких местах... Нам пора готовиться к отъезду...

Ей необходимо было окончательно успокоиться,и,преждечемпривести

немного в порядоккомнату,онасноваподошлакокну,облокотиласьна

подоконник. Муж ее, положивножитрубку,тожевстал,подошелкней,

тихонько обнял ее сзади и, положив подбородок на ее плечо, прижалсяголовой

к ее голове. Оба они как будто замерли в этой позе.

Внизу, на железнодорожной станции,неустанносноваливзадивперед

маленькие рабочиепаровозы.Онидвигалисьпочтибесшумно,давалиедва

слышные свистки, напоминая проворных, домовитых хозяек.

Один паровоз прошел мимо окна, у которого стояли Северинасмужем,и

затем исчез подЕвропейскиммостом,отводявпарквагоныразобранного

трувильского поезда.

Один паровоз прошел мимо окна, у которого стояли Северинасмужем,и

затем исчез подЕвропейскиммостом,отводявпарквагоныразобранного

трувильского поезда. За мостом рабочийпаровозразминулсяспассажирским

локомотивом только что вышедшим из депо. У этого медные и стальные части так

и сверкали. Щеголеватый, свежий, блестящий, он был похож на путешественника,

подготовившегося к дальней дороге.Остановившисьвозлесамогомоста,он

двумя отрывистыми свистками потребовалсебепутиустрелочника,который

сейчас же направил его к уже составленному поезду, ожидавшему под навесому

дебаркадера главного вокзала. Поезд этот должен былотойтидвадцатьминут

пятого в Диепп. На дебаркадере густой толпою теснились пассажиры,слышалось

громыханье багажных тележек, носильщики торопливо выгружали багаж ввагоны.

Но вот локомотив со своим тендеромподошелкпереднемувагонуи,глухо

ударившись о его буфера, остановился. Старший рабочий накинул цепь на крюк и

тщательнозавернулгайкудышла.ВсторонеБатиньолянебоомрачилось.

Сероватыесумерки,окутываяфасадыдомов,казалось,спускалисьна

расходившиеся веером рельсы; вдали, неясные в вечернейдымке,беспрестанно

проходили и уходили поезда пригородных железных дорог и Окружной дороги. Над

темными крышами железнодорожных депо и ангаров, надпогружавшимсявомрак

Парижем расплывались рыжеватые клубы дыма.

- Нет, нет, оставь меня, - прошептала Северина, ноРубо,возбужденный

теплотой и ароматом ее молодого тела, толькокрепчесжалеевобъятиях.

Северина попыталась высвободиться, и при этом еедвижениионокончательно

потерял голову. Он оторвал ее от окна, захлопнув егонечаяннолоктем.Его

губы искали ее губ, и, впившись в них поцелуем, он понес жену, к кровати.

- Не надо, не надо, ведь мы не дома, - твердила Северина. - Прошу тебя,

только не здесь.

Она сама словно опьянела, возбужденная сытным завтраком,вином,своей

лихорадочной беготней по Парижу. Жарко натопленная комната, стол с остатками

завтрака, неожиданная поездка, принимавшая характеркутежавдвоем,-все

зажигало в ней кровь, напрягало ее нервы. И в то же время она, сама незная

почему, сопротивлялась, вцепившись в спинку кровати, боролась, испуганнаяи

возмущенная,

- Нет, нет, я не хочу.

Весь красный, еле владея собой, он дрожал, он готов был взять ее силой.

- Глупенькая, ведь никто не узнает, мы оправим потом постель.

Обычно, у себя дома, в Гавре, она скроткойуступчивостьюотдавалась

ему после завтрака, когда он приходил с ночного дежурства. Это не доставляло

ей удовольствия, но она проявляла тогда большую мягкость, ласково соглашаясь

удовлетворить его желание. Нотакую,каксейчас,пылкую,трепещущуюот

страсти, Рубо видел свою жену в первый раз, и это сводило его с ума.

Ее голубые глаза казались темнее в отблеске черных волос, полныеяркие

губы алели на нежном продолговатом лице. Перед ним была женщина, которойон

до сих пор не знал.

Назад Дальше