Мне известно, как они
действуют в подобных случаях. Даже слишком хорошо известно. Полиция попытается представить дело таким образом, что Воллена прикончил кто то из
здешних, а потом сообразил, что вам что то известно об этом, и поэтому намеревался убрать вас с дороги. Они даже могут сделать вид, что
располагают кое какими доказательствами. Например, кто то слышал, как вы о чем то говорили… Так что мы с вами должны быть готовы ко всему. Вы
меня слушаете?
– Разумеется… А что я должна сказать, если репортеры спросят, собираюсь ли я продолжать работать в этой парикмахерской? Можно мне ответить, что
я не желаю покинуть мистера Фиклера в трудное для него время?
Мне было нелегко усидеть на стуле. Я бы много дал за то, чтобы иметь право вскочить и уйти из кабинки, громко хлопнув дверью. Пройти к Кремеру и
Пэрли, которые деловито подслушивают за стенкой, заявить, что я отдаю в их полное распоряжение эту красивую идиотку, и уехать домой. Но дома, в
передней комнате под замком находились наши незваные гости, и во что бы то ни стало нужно от них отделаться.
Я посмотрел на прелестное, но глупое личико этой очаровательницы, с густыми длинными ресницами, прямым носиком, милым подбородком, и терпеливо
повторил про себя, что только через нее можно решить эту задачу. Иного пути нет.
– Недурно, – похвалил я ее. – Скажите, что вы преданы мистеру Фиклеру. Правильно, сейчас основное для вас – решить, как справиться с
репортерами. Вы когда нибудь уже давали интервью?
– Нет, это будет первое, и я не хочу его запороть.
– Умница. Больше всего они любят возможность посмеяться над полицией. Если вы сообщите что то такое, чего не знает полиция, вы заработаете их
вечную признательность. Например, то, что Стеббинс ударил вас по голове, не означает, что он один причастен к данной истории.
У него в парикмахерской должен быть сообщник, иначе зачем сюда приходил Воллен? Назовем этого сообщника Иксом. Теперь слушайте внимательно.
Сегодня, приблизительно в то время, когда было совершено убийство, вы либо слышали, либо видели что то опасное для Икса, и тому стало об этом
известно. Он понимает, что если вы кому нибудь проговоритесь, – мне, например, то ему и Стеббинсу – крышка. Естественно, они оба стремятся вас
ликвидировать. По моему мнению, попытался бы это сделать Икс, но поскольку вы видели в зеркале отражение Стеббинса, не станем сейчас заострять
на этом внимание…
Суть дела такова: если вам удастся вспомнить, что могло так напугать Икса, и если вы сообщите об этом репортерам прежде, чем полиции, то все
газетчики – ваши рабы отныне и навеки.
Бога ради, не потеряйте, не упустите эту возможность! Сосредоточьтесь! Восстановите в памяти все, что вы сегодня здесь видели и слышали, а также
все, что делали и говорили. Думайте, даже если на это уйдет весь вечер и вся ночь. Мы должны разобраться.
Она нахмурилась.
– Я не припоминаю ничего такого, что могло бы кого то напугать.
– Не стоит понимать мои слова буквально. Это мог быть сущий пустяк, в котором вы сначала не нашли ничего особенного… Начнем с самого…
Я замолчал, увидев выражение ее лица. Жанет больше не хмурилась, глаза ее уставились куда то вдаль, не замечая меня, и я уже знал, к чему это
ведет.
Я рявкнул:
– Может быть, вы хотите, чтобы репортеры вас возненавидели? Вычеркнули вас навсегда из списка знакомых?
Она вздрогнула.
– Боже упаси! Это было бы ужасно!
– Тогда следите за собой. Все, что вы им сообщите, должно быть чистейшей правдой. Вы обладаете острым умом и живым выражением, вам ничего не
стоит домыслить любой факт.
Вы обладаете острым умом и живым выражением, вам ничего не
стоит домыслить любой факт. Но никакой отсебятины! Эти дотошные газетчики перепроверят все, что вы им скажете, и если они обнаружат хоть слово
фальши – вы погибли. Этого они никогда не простят! Так что вам больше не понадобится импресарио.
– Но я не могу припомнить ничего такого!
– Конечно, прямо с ходу и никто не смог бы! Иной раз для этого требуется несколько дней, не говоря уж о часах.
Ее рука была совсем рядом, и я отечески похлопал по ней.
– Наверное, нам лучше подумать вместе, начав с самого начала. Именно так поступил бы Ниро Вулф. В котором часу вы пришли сегодня на работу?
– Без четверти девять, как обычно. Я пунктуальна.
– Остальные были уже на месте?
– Ну, кто то – да, кто то – нет.
– Точнее! Кто уже пришел, а кто нет?
– Боже мой, я не знаю… Не заметила.
Она вновь нахмурилась.
– Если вы считаете, что я способна держать в голове подобные глупости, то мы можем сразу же прекратить разговор. И я все больше убеждаюсь, что
путного импресарио из вас не получится. Когда я пришла на работу, я думала о чем то совершенно другом… Я обдумывала фасоны своих будущих
туалетов… Да мало ли важных проблем у красивой молодой девушки?! Ну, как в таком состоянии я могла заметить, что творится кругом?
Я должен был проявить терпение.
– Хорошо, начнем с другого конца. Вы, наверное, помните, как пришел Воллен, как он поговорил с Фиклером, прошел в кабинку Тины, поговорил там с
ней, а когда Тина оттуда вышла, Фиклер послал к нему Филиппа. Так все было? Это вы помните?
Жанет кивнула.
– Вроде бы да.
– Если только «вроде бы», мы далеко не уйдем. Припомните ка обстановку, которая сложилась, после того, как Филипп вернулся, поговорив с
Волленом. Где вы находились в тот момент?
– Не заметила…
– Я не говорю, что вы что то заметили. Просто вернитесь мысленно назад… Вот Филипп выходит из за перегородки после беседы с Волленом. Не слышали
ли вы, что он тогда сказал? Может быть, вы сами ему что то сказали?
– Сомневаюсь я, чтобы Филипп был тем самым Иксом, – заявила она. – Он женат, у него дети. Скорее всего, думаю, это Джимми Кирк… Когда я сюда
впервые пришла, он стал меня обхаживать. И потом – он пьет. Спросите Эда! Да к тому же задирает нос, считает, что он выше нас всех… Парикмахер –
а с таким самомнением!
Она была явно довольна собой!
– Точно! Джимми и есть Икс, потому что, как думается, он на самом деле не хотел меня убивать. Я попытаюсь припомнить, что он мне говорил… Имеет
значение, когда именно состоялся наш с ним разговор?
Я был сыт по горло ее болтовней. Лежачего, как известно, не бьют, особенно женщину. Только поэтому наше свидание обошлось без насилия.
– Никакого, – ответил я. – Но мне пришла в голову одна мысль. Пойду ка я проверю: вдруг что нибудь вытяну из Джимми? А тем временем пришлю к вам
репортеров, скорее всего из «Газетт», пусть они положат начало знакомству.
Я встал.
– Еще раз напоминаю: придерживайтесь во всем фактов. Увидимся позднее.
– Но, мистер Гудвин, хотелось бы…
Я поспешил выйти. Мне потребовалось всего три шага, чтобы выскочить из кабинки. По проходу я разве что не бежал, боясь, как бы она меня не
вернула, и быстро выскочил за перегородку. Только там я остановился. Почти сразу же ко мне присоединились Кремер и Пэрли. Выражение их
физиономий было таково, что не приходилось интересоваться, слышали ли они наш разговор.