Оттуда, быстро скользя по гладкой поверхности, бесшумно подходили две… галеры? Да, это точно были галеры – с изогнутым носом-тараном, короткой мачтой и рядами весел по бортам, мерно подымавшихся и опускавшихся в воду. Не прошло и минуты, как странные суда ткнулись в берег по обе стороны от беглецов, и с них шумно посыпались закованные в металл воины. Книжник аж рот раскрыл от изумления: он вырос среди кремлевских ратников, имевших на вооружении мечи и латы, но подобной брони не видел. Как и оружия, что было в руках этих ни на кого не похожих воинов.
– Кто это? – изумленно спросил Книжник.
– Те, с кем лучше не связываться, – хмуро сказал Слава. – Десант Михайловского равелина.
– Чего мы тогда стоим, как истуканы? – нервно крикнул Книжник. – Уходить надо, пока не поздно!
– А с чего ты взял, что не поздно? – усмехнулся Зигфрид и демонстративно спрятал меч в ножны.
С изумлением Книжник увидел третью галеру, столь же тихо появившуюся ниоткуда, изогнутый нос которой теперь нависал над затопленной баржей. С глухим звуком рядом упали наклонные сходни, по ним трусцой сбежало с десяток «железных» бойцов, технично окруживших уставших беглецов.
– Не двигаться! – прогремел четкий, звенящий металлом голос. – Сохраняйте спокойствие и сохраните жизнь!
Никому и в голову не пришло бы сопротивляться этой армаде. Все застыли в ожидании развязки. Один только Зигфрид наблюдал за происходящим с горящими глазами и нескрываемым профессиональным интересом. Да и было на что посмотреть – теперь, вблизи, стало видно, что латы воинов только отдаленно напоминают средневековую или римскую броню. Это было что-то, невиданное раньше. Казалось, металлические сегменты стянуты друг с другом неким подобием мышц или других белковых волокон, которые и приводят в движение эти своеобразные «экзоскелеты». Книжнику уже доводилось встречать механическую броню, приводимую в движение силой пара. То было в Каньоне на северной стороне Чащобы, в Шкатулке – далеком городе амазонок.
Но здесь было что-то другое, больше напоминавшее комбинацию механического и живого у боевых биороботов. Бойцы были вооружены стрелковым оружием наподобие отливающих сталью дробовиков, только незнакомой системы, и компактными алебардами. Тусклые металлические шлемы чем-то напоминали римские, только вместо «щетки» из конского волоса шлем венчал тонкий и остро заточенный металлический гребень, который, видимо, можно было использовать в качестве дополнительного оружия. Вообще, эти бойцы выглядели необычайно мощными и, главное, действовали поразительно слаженно. Чего не удалось разглядеть – так это каких-либо отличительных знаков на доспехах, не считая небольшого значка в виде буквы «М» на шлемах.
Книжник наблюдал за реакцией Зигфрида. Тот даже не думал о сопротивлении – словно заранее просчитал свои шансы. Не прошло и минуты, как на соседний корабль протащили трех скрученных бандитов – из тех, кто недавно преследовал беглецов. Антрациту, похоже, удалось улизнуть.
Четким шагом к остолбеневшим беглецам сошел еще один человек в латах, но без шлема. Был он коротко стрижен, сед и значительно старше других. При этом оставался подтянутым и взгляд имел жесткий. При его появлении остальные бойцы заметно потянулись, звякнув металлом.
Седой тяжело сошел на прогнившую палубу, и Книжник невольно представил, как ржавый металл проваливается под тяжелой фигурой и все это величие оборачивается конфузом, переходящим в кровавую бойню. Ничего такого не произошло. Человек застыл на месте, медленно оглядывая пленных (Книжник даже не сомневался, что из разряда беглецов они снова успели перейти в разряд пленников).
Человек остановил взгляд на Зигфриде. Похоже, они даже встретились взглядами, изучая друг друга чуть ли не на равных. Седой явно заинтересовался воином. После чего перевел взгляд на возникшего за плечом бойца и бросил отрывисто:
– Пленных в трюм. Этого, – он указал на Зигфрида, – держать отдельно. Отходим!
Семинарист даже понять не успел, как они оказались на борту длинного приземистого судна. Их словно смело мощной железной волной. Лишь успел заметить – перед тем, как их загнали в тесное пространство трюма, – как в воде, медленно, по-змеиному перекатившись, мелькнуло щупальце гигантского кракена.
Хотя бы он был теперь на свободе.
Глава 10
Михайловский равелин
Путь во мраке трюма оказался недолгим. Только что за деревянными переборками мерно били по воде весла – и вот уже в прямоугольнике люка над головой показалась голова в тускло отблескивающем шлеме:
– Выходи по одному! И без глупостей – уничтожим.
Глупости делать сразу расхотелось – уж больно убедителен был голос. Выбравшись на палубу и щурясь на свет, Книжник успел разглядеть за спиной огромную бухту и противоположный берег за темными водами, а прямо перед собой – высокую каменную стену с крупными бойницами.
Сердце екнуло. Это была настоящая крепость – не Кремль, конечно, по размеру, но сооружение того же порядка, призванное защищать гарнизон и спрятавшихся за стенами людей. Он с детства привык к тому, что защитники крепости – это всегда люди добра и света, хранящие последние огоньки цивилизации. Крепость – это надежность, прочная привязка к родной почве, это преемственность и сохранность наследия предков. В лихие времена только прочные стены могут сохранить остатки культуры, зерна знаний, которым суждено прорасти в более благополучном будущем. И защитники крепостных стен – надежные, крепкие люди, знающие, что защищают. Им есть, что хранить, что передать потомкам.
В этом их отличие от пришлых, от бродяг и кочевников – тех, кто не имеет корней, кто живет одним лишь сегодняшним днем, для кого нет чести и совести, для кого единственная цель – набить собственное брюхо. Бродяге нет смысла думать о будущем – ему бы ночь пережить да до вечера дотянуть.
А крепость – она на века.
Так ли дело обстояло здесь, только предстояло узнать. Если верить Славе, эти ребята – Блюстители, члены одного из здешних военизированных Орденов. Серьезные ребята, которых неплохо было бы заполучить в союзники. Другое дело, интересны ли им в качестве таковых четверо сомнительных оборванцев. Об этом стоило посоветоваться с Зигфридом, но куда его увели – одному богу известно. Книжника же вместе со Славой и Кэт бросили в тесную каменную камеру, закрыв тяжелой деревянной дверью.
В камере со сводчатым потолком имелась пара деревянных лавок, под потолком коптил масляный светильник.
– Из огня да в полымя, – пробормотал Книжник.
– Чего? – не поняла Кэт.
– Снова вляпались, говорю, – пояснил Книжник. – Интересно, почему Зигфрида увели отдельно? Может, решили, что он главный? Переговоры с ним ведут?
– Надеюсь, что переговорщик он не худший, чем воин, – заметила Кэт, растягиваясь на лавке. Потянулась, зевнула. – Этим-то мы ничего дурного не сделали. Может, отпустят.
– Вы не понимаете, – глухо сказал Слава. – Они никого не отпустят. Это же Михайловский равелин. Они страшные люди.
– Почему? – спросил Книжник. – Ты же сам говорил: они потомки защитников города. Стало быть, цели у них благородные.
– Цели-то благородные. Вопрос – как идти к этим целям…
Дискуссия была прервана щелчком засова. Дверь отворилась, и внутрь зашел человек с масляным фонарем в руке. За его спиной мелькнул стражник в доспехах. Человек небрежно махнул ему, и дверь за его спиной закрылась. В отличие от прочих он был в черном плаще до пят, накинутом на грубую кожаную одежду, и носил на груди массивный железный медальон на цепи. Лицо у него было худое, изможденное, на заключенных он даже не смотрел – вместо этого уставился в свиток из темного материала, и зашевелил губами, будто проговаривая прочитанное.
Книжник вскочил с лавки, сделал шаг навстречу незнакомцу:
– Послушайте, уважаемый! Мы ни в чем не виноваты!
– А я вас ни в чем и не виню, – равнодушно сказал человек, не отрывая взгляда от свитка.
– Мы не имеем ничего общего с теми бандитами, которых вы схватили. Мы сами пытались от них убежать…
– Все от кого-то убегают, – сказал человек. – И кто-то кого-то догоняет.
– Так вы отпустите нас?
– Зачем? – человек впервые поглядел на него, и его взгляд сразу не понравился парню. Был он какой-то пустой, безжизненный. – Зачем вам свобода?
– Ну и вопрос, – опешил Книжник. – Свобода – всегда лучше, чем тюрьма.
– Разве? – в глазах человека мелькнуло и погасло что-то живое. – Кому-то свобода несет только зло. А кто-то, пользуясь свободой, сам порождает зло. Разве не так?
– Наверное, – нехотя согласился Книжник. – Ваши люди схватили бандитов – бандиты порождают зло. – Но мы-то…
– А чем вы лучше? Каковы ваши цели? В чем ваше предназначение?
Книжник молчал, несколько оторопев. Вопрос о предназначении был слишком философским, чтобы с ходу ответить. Человек понял его замешательство по-своему:
– Видишь – ты сам не знаешь, ради чего живешь. Так что предоставь решать свою судьбу тем, кто лучше разбирается в этом.
– А вот я живу ради того, чтобы уничтожать всяких гадов, которые мешают жить остальным, – едко сказала со своего места Кэт.
– Это уже ближе к истине, – кивнул человек. – Но все же недостаточно близко.
– А кто, по-вашему, достоин свободы? – осторожно поинтересовался Книжник.
Покосился на Славу. Тот сидел в углу на пучке соломы, обхватив руками колени, и исподлобья наблюдал за разговором. Словно заранее знал, чем все кончится.
– А с чего ты взял, что ее вообще кто-то достоин? – человек вдруг впился в семинариста жестким взглядом, и тот едва не отшатнулся – такой силы был этот взгляд.
– Но… Как? А что же важнее свободы?
– Порядок! – жестко и поучительно сказал человек, сворачивая свиток. – Только порядок превыше всего. Все разговоры о свободе – всего лишь путь к упадку и разложению.
Он оглядел присутствующих жестким взглядом, словно убеждаясь, правильно ли его поняли.
– Порядок? – удивленно спросила Кэт. Даже приподнялась на локте на своей лавке. – Это что же, когда постель гладко застилают и руки перед едой моют?
– Женщинам слова не давали, – надменно сказал человек. – Жди в своем углу, с тобой будет отдельный разговор.
– Что?! – Кэт возмущенно вскочила, сжала кулаки. – А чем это женщины хуже…
– Сиди! – Слава дернул ее за рукав, и Кэт, сжав зубы, опустилась на лавку.
Человек улыбнулся:
– Так-то лучше. Женщина должна знать свое место. Таков порядок.
– И что же тогда будет с нами? – тихо спросил Книжник.
– Это будет решать претор, – отрезал человек. – Я капеллан, я слежу за чистотой генов. Моя задача – выявить генные аномалии. Этим мы и займемся.
Он пошел к Кэт, приказал:
– Встань!
Девушка вспыхнула, но подчинилась. Капеллан ухватил ее за подбородок, сказал жестко:
– Смотри мне в глаза! Хорошо. Покажи зубы! Покажи ладони, пошевели пальцами. Так…
Это было похоже на медосмотр в кремлевской Семинарии, впрочем, довольно поверхностный. Капеллан, видимо, руководствовался какими-то своими критериями, и Кэт им вполне удовлетворяла. Отпустив ее, он указал на Книжника:
– Ты! Иди сюда.
Книжник робко приблизился. Капеллан пристально поглядел ему в глаза и вдруг спросил: