Семь марсианских цилиндров прибыли в первые дни вторжения; восьмой, очевидно, достиг Земли ночью в четверг и упал не слишком далеко от своих собратьев. Это означало, что два цилиндра все еще находились в пути; в общей сложности — десять цилиндров и пятьдесят марсиан вместе с машинами и оружием. Тепловой луч и черный дым были ужасающи, словно бедствия Апокалипсиса; но для их производства, размышлял Холмс, требовались механизмы и материалы, количество которых на Земле, вдалеке от Марса, вполне могло быть ограничено. Не закончится ли у захватчиков амуниция? Впрочем, прежде всего необходимо было понять цели смертоносной атаки из космоса, подвергнуть намерения марсиан рациональному анализу и придумать способ им противостоять.
Вскоре Хопкинс зашевелился, потянулся и вскочил с кушетки. Молодой инспектор чувствовал себя отдохнувшим и был теперь в состоянии более спокойно и детально описать события на побережье.
— Марсиане могли бы покончить со всеми людьми на берегу, если бы захотели, — сказал он. — Но массового убийства людей не было, разве что после боя, когда они выпустили черный дым. Перед этим я видел, как марсиане посадили несколько человек в клетки, которые крепились к задней части их машин.
— Марсиане захватывали людей в плен, живыми? — воскликнул Холмс. — Если так, мы имеем для них какое-то особое значение. Я пришел к подобному выводу уже давно, поскольку марсиане, взяв Лондон, не стали его полностью разрушать.
Холмс помедлил.
— Опуская иные, не столь вероятные объяснения, я предположил бы, что они считают людей съедобными.
— Будто мы — животные! — гневно воскликнул Хопкинс.
— Что ж, в конце концов мы не овощи и никак не минералы. Вспомните, однако, что животные могут перехитрить и даже победить человека. Бабуины не понимают, что такое винтовка, но порой заманивают охотника в засаду и убивают. Я слышал, что так же поступают и африканские буйволы. Американский волк в Соединенных Штатах практически истреблен, зато хитроумные койоты в наше время размножились, как никогда раньше. Их не берет погоня, ловушка или яд. Обычные крысы, несмотря на все наши усилия, все попытки стереть их с лица земли, продолжают роиться в погребах и подвалах. Некоторые из них настолько умны, что их можно назвать гениями среди животных.
— Как и вас, мистер Холмс.
— Пожалуй, раз желаете так сформулировать. Животные наблюдают и делают выводы, постигают своим звериным разумом абстракции и бесконечности, решают сложные задачи и избегают опасностей.
— Поразительно, — сказал Хопкинс, увлеченный словами Холмса. — Только, прошу вас, не говорите «элементарно».
— Элементарное есть то основание, на котором зиждятся любые построения, как абстрактные, так и конкретные, — сказал Холмс с улыбкой. — Да, Хопкинс, задача наша трудна и опасна, но никак не безнадежна. Давайте-ка пообедаем и навестим моего друга, профессора Челленджера. Великолепный, рациональный ум.
Они пообедали бутербродами, запив их вином. Хопкинс вымыл посуду. Осмотрев предварительно Бейкер-стрит из окон, они осторожно спустились вниз и направились по пустым, тихим улицам на запад, через Гайд-парк и Кенсингтонский парк. По дороге Хопкинс забрался на высокое дерево; он спустился и сообщил, что в нескольких милях от них, близ Примроз-хилла, стоят на страже три марсианские машины.
Чуть позже Холмс и Хопкинс заметили небольшой ручей; вода еле пробивалась сквозь громадную массу темнокрасных сорняков.
— Что это, мистер Холмс? — спросил Хопкинс. — Никогда не видал ничего подобного.
— Я тоже, — признался Холмс. — Мне думается, это доказывает, что еще один вид жизни пересек космическое пространство и обосновался у нас на Земле.
Он сорвал мясистый росток и исследовал растение под лупой.
— За несколько дней марсианская трава быстро проросла и распространилась, однако коричневатый цвет, как видите, начинает бледнеть, — сказал Холмс. — Весьма интересно, Хопкинс; рискну даже сказать — ободряющее событие.
— Ободряющее, мистер Холмс?
— Трава, бесспорно, распространяется с изумительной скоростью, но погибает так же стремительно. Сомневаюсь, что на родной планете рост и гибель происходят так быстро. Поэтому я предполагаю… нет, делаю вывод, что наш земной климат странным образом оказался ядовитым для обычно активных, полных жизни организмов-захватчиков, подобных этому красному сорняку.
Они пересекли Кенсингтонгский парк и вышли на Кенсингтон-роуд; Холмс указал на разбитую витрину.
— Марсиане побывали здесь. Ворвались вон в ту бакалейную лавку.
Они остановились. Даже с улицы было видно, что внутри лавки царит полнейший беспорядок. Войдя внутрь, Холмс огляделся по сторонам.
— Полки почти пусты, — заметил он. — Ага, я вижу несколько банок мясных консервов и бисквиты. Возьмите провизию, Хопкинс. И еще эти две бутылки пива. Остальное они унесли.
— Вы имеете в виду марсиан? — спросил Хопкинс, набивая карманы консервами. — Думаю, скорее уж съестное забрали голодные беженцы.
— Нет, поглядите, весь фасад разбит одним ударом — человеку это сделать не под силу.
— Зачем марсианам наша еда?
— Вероятно, они хотят накормить и напоить своих пленников. Я начинаю думать, что сами они едят и пьют нечто совершенно другое.
На сей раз Холмс воздержался от уточнений.
Подойдя к особняку Челленджера, они поднялись по широким ступеням. Переднее окно было разбито, но дверь оставалась заперта, на звонки никто не отвечал.
— Боюсь, Челленджер погиб вместе с остальными несчастными в Уокинге, — печально сказал Холмс. — Кто-то упоминал, что он сомневался в марсианском происхождении захватчиков. Как видно, Челленджер предполагал, что Марс являлся для этих существ лишь форпостом, куда они прибыли из более отдаленных миров. Возможно, этим объясняется тот факт, что для путешествия на Землю они воспользовались такими примитивными средствами.
— Вы считаете цилиндры примитивными, мистер Холмс?
— Определенно. Так люди на переправе переходят реку вброд или используют гребные лодки и кустарные плоты.
Холмс достал из кармана записную книжку и карандаш, присел на ступеньку и принялся торопливо писать. Он заполнил один лист, затем другой и третий. После этого Холмс вырвал листки из книжки, свернул их и вручил Хопкинсу.
— Ступайте, — распорядился он. — Доберетесь до Бирмингама. Там явитесь к сэру Перси Фелпсу из министерства иностранных дел.
— Пешком? Но Бирмингам в сотне миль отсюда! — запротестовал Хопкинс.
— Да, приблизительно так. Однако, стоит вам выбраться из Лондона, вы найдете людей и транспорт. В качестве полицейского, вы можете реквизировать лошадь и повозку. Передвигайтесь со всей осторожностью, избегая нежелательного внимания со стороны марсиан. Я вынужден настаивать, Хопкинс. В этом письме на имя сэра Перси — резюме наших наблюдений и открытий, сведения исключительной важности для разработки плана обороны, который вскоре будет приведен в действие.
— А вы, мистер Холмс? Почему бы вам не отправиться со мной?
— Моя безусловная обязанность состоит в том, чтобы продолжать наблюдения здесь. Прощайте, Хопкинс. Желаю удачи.
Они расстались. Хопкинс направился вдоль улицы на запад и на углу свернул на север. Холмс зашагал назад по уже знакомой дороге, прислушиваясь к малейшим звукам и шорохам.
Он подумал, что никогда еще не занимался расследованием с такой увлеченностью и так успешно. Пожалуй, теперь он знал о захватчиках — кем бы они ни были — больше, чем любой другой человек на Земле. Он прошел через Кенсингтонгский парк и Гайд-парк, где деревья скрывали его от марсиан. Где-то здесь, вспомнил Холмс, прятался Питер Пэн.
Затем Холмс миновал Камберлэнд-Гейт и, то и дело оглядываясь по сторонам, пересек Аксбридж-роуд и Эджуэйр-роуд. Он старался держаться маленьких улиц. Вдали он услышал вой марсианской сирены, но самого механизма не было видно.
Был вечер, когда он снова оказался дома. Первым делом Холмс произвел ревизию съестных припасов. Изголодавшийся Хопкинс оставил после себя одни сладкие бисквиты и джем; Холмс решил, что наступления темноты неплохо будет раздобыть что-нибудь на ужин.
Холмс надел охотничью куртку с просторными карманами и кепку-дирстокер. Он бесшумно прошел по Бейкер-стрит, вышел на Портмен-сквер и свернул на улицу с многочисленными магазинами.
Он сразу же заметил, что дверь ближайшего к площади трактира была приоткрыта. Это сделал человек: Холмс понял, что Лондон не был полностью покинут и в городе еще скрывались люди. Как и в магазине, куда они забрались с Хопкинсом, поживиться в трактире было почти нечем. Холмс присвоил три апельсина и вернулся к двери, где остановился и благоразумно огляделся по сторонам.
В последних лучах вечернего солнца Холмс разглядел фигуру человека, который быстро приближался со стороны Бейкер-стрит; сейчас их разделял почти квартал. Холмс хотел было выскочить из трактира и приветственно замахать руками, но что-то удержало его на месте. Он снова начал рассматривать незнакомца.
Это был довольно тучный, низкорослый, одетый в темное человек. В руке его блестело длинное лезвие.
Холмс отпрянул от двери. Незнакомец, переваливаясь, решительно шагал прямо к трактиру. Отступив еще на несколько шагов, Холмс очутился в центре зала. Незнакомец вошел, и тут-то Холмс наконец его узнал.
— Чтоб мне провалиться, если это не Морз Хадсон, — издевательски произнес он. — Много лет назад я имел счастье посетить вашу лавку на Кеннингтон-роуд, разыскивая черную жемчужину Борджиа. Если помните, я шепнул вам тогда, что лучше всего вам будет закрыть дело и исчезнуть, как ваш ничтожный отец. В минувшем декабре мы снова встретились — и снова я сделал вам дружеское предупреждение. Где же вы нынче обретаетесь?
— Не ваше дело, — побагровев, отрезал Хадсон.
Седые волосы Хадсона были взъерошены, под ворохом грязной одежды угадывалось короткое, толстое тело. Он яростно размахивал своим оружием — старой саблей с круглой гардой — и чихал не переставая.
— Да, я следил за вами с тех пор, как вы возвратились в Лондон, — прошипел Хадсон простуженным голосом. — Сегодня утром кто-то с вами был, так что я решил не показываться. А сейчас мы одни, лицом к лицу, и вы скажете мне, где Марта. Марта, моя жена.
— «Лупите своего сынка за то, что он чихает», — невозмутимо продолжал Холмс. — У вас сильный насморк, Хадсон. Будь здесь доктор Уотсон, он бы вам что-нибудь прописал. Что касается Марты, могу сказать вам прямо — она не желает больше вас видеть или слышать ваше имя. Не надейтесь найти ее.
Хадсон затрясся от гнева.
— Я заставлю вас сказать, — он подался вперед и угрожающе взмахнул саблей. — Нет, Холмс, в кармане можете не шарить.
— О, я не вооружен. Советую вам одуматься, Хадсон: если вы меня убьете, вы никогда не найдете Марту.
— Найду, не волнуйтесь, — дыхание Хадсона с хрипом вырывалось из легких. — Она — моя законная жена, и я люблю ее…
Хадсон закашлялся и глубоко вздохнул.