Проходя через Муниципальный парк, он
заметил небольшую толпу, апосредине--человекшесть,они
раскраснелись,громко,сжаромочем-тоспорили.Он
присоединился к слушателям иуслышалновый,незнакомыйязык
философовизнарода.Одиноказалсябродягой,другой
лейбористскимагитатором,.третийстудентомюридического
факультета,аостальные--рабочие,любители поговорить. И
Мартин впервые услыхал о социализме, анархизме, о едином налоге
и узнал, что существуют непримиримыеобщественныеучения.Он
услыхал сотни незнакомых терминов, принадлежащих к тем областям
мысли,которыхонприсвоей малой начитанности пока даже не
касался. А потому он не мог толком уследить за ходомспора,и
оставалосьлишь.гадатьиструдомнащупывать.мысли,
заключенныевстольнепонятныхвыражениях.Былитамеще
черноглазыйофициантизресторана,--теософ, член профсоюза
пекарей -- агностик, какой-тостарик,которыйозадачилвсех
страннойфилософией:что в мире существует, то разумно, и еще
один старик, который без конца вещал о космосе, об атоме-отце и
атоме-матери.
За несколько часов, что Мартин там пробыл, в голове у него
все перепуталось, и он кинулся в библиотекусмотретьзначение
десятканеведомых.слов.Избиблиотекионунес под мышкой
четыре тома: "Тайную доктрину" госпожи Блаватской, "Прогресси
нищету","Квинтэссенцию социализма" и "Войну религии и науки".
На свою беду, он началс"Тайнойдоктрины".Каждаястрочка
ощетинивалась длиннющими непонятными словами. Он читал полусидя
впостелии чаще смотрел в словарь, чем в книгу. Столько было
незнакомых слов, что, когда они попадалисьвновь,онужене
помнилих смысла, и приходилось вновь лезть в словарь. Он стал
записывать значение новых слов в блокнот и заполняллистокза
листком.Аразобратьсявсе равно не мог. Читал до трех ночи,
голова шлакругом,нонеуловилвэтойкнигениединой
существенноймысли. Он поднял глаза, и ему показалось, комната
вздымается, кренится, устремляется вниз, будто корабль во время
качки. Он отшвырнул, "Тайную доктрину", пустил ейвследзаряд
ругательств,погасилсветиулегсяспать.С другими тремя
книгами ему повезло немногим больше. И не потому, чтоонтуп,
нив чем не способен разобраться; мысли эти были бы ему вполне
доступны,нонехваталопривычкимыслить,нехваталои
слов-инструментов,которые помогли 6ы мыслить. Он догадался об
этом и некоторое время подумывал былочитатьтолькословарь,
пока не усвоит все слова до единого.
Затоутешениемдля него стала поэзия, он без конца читал
стихи, и всего больше радости приносили емупоэтынеслишком
сложные,ихбылолегче понять. Он любил красоту и нашел ее в
стихах. Поэзия, как и музыка, глубоко волновала его; и сам того
не зная, через нееонготовилумкработеболеетрудной,
которая ему еще предстояла.
Поэзия, как и музыка, глубоко волновала его; и сам того
не зная, через нееонготовилумкработеболеетрудной,
которая ему еще предстояла. Страницы его разума были чисты, все
прочитанное,чтоемунравилось,легкострофазастрофой
отпечатывалось на этих страницах, искороонужесвеликой
радостьюповторялих наизусть вслух или про себя, наслаждаясь
музыкой и красотой этих строк. Потом он случайнонаткнулсяна
"Классические мифы" Гейли и "Век сказки" Булфинча, стоявшие бок
обокна библиотечной полке. Это было озарение, яркий свет во
тьме его невежества, и он с еще большей жадностью накинулсяна
стихи.
Библиотекарьтакчасто видел Мартина, что стал примечать
его и всякий раз встречал улыбкой икивком.ОттогоМартини
решилсяобратитьсякнему.Взялнесколько книг и, пока тот
ставил штампы в карточках, выпалил:
-- Послушайте, я у вас хочу кой-что спросить.
Библиотекарь улыбнулся и приготовился слушать.
-- Вот если познакомился с молодой леди и она.приглашает
заходить, через какое время можно зайти?
Мартинпочувствовал, что рубашка стала тесна и прилипла к
плечам, даже в пот бросило, так трудно было про это спросить.
-- Да, по-моему, когда угодно,-- ответил библиотекарь.
-- Да, но...тутодназагвоздка,--возразилМартин.--
Она... я... понимаете, тут такое дело: вдруг ее
не застанешь дома. Она в университете учится.
-- Тогда зайдите еще раз.
-- Нетакявам сказал,--. дрогнувшим голосом признался
Мартин, решая полностью отдаться на милостьэтогочеловека.--
Я-тововсене ученый, из простых, хорошего общества не нюхал.
Эта девушка....совсем не то, что я, она... Я ей вподметкине
гожусь. Может, дурак я, по-вашему, нашел про что спрашивать? --
вдруг резко оборвал он себя.
-- Нет-нет,чтовы,уверяю вас, -- возразил тот. -- Ваш
вопрос несколько выходит, за рамкисправочногоотдела,ноя
буду только рад помочь вам.
Мартин поглядел на него с восхищением.
-- Вотбымненавостриться эдак языком чесать, тогда ко
дну не пойдешь,-- сказал он.
-- Прошу прощенья?
-- Я говорю,вотбымнетакразговаривать,легкода
вежливо, ну, все такое.
-- А! -- понимающе отозвался тот.
-- Вкакоевремялучшеидти?Середьдня... не больно
близко к обеду или там к чаю? Или вечером?
А то в воскресенье?
-- Вот вам мой совет,-- оживился библиотекарь.-- Позвоните
ей по телефону и выясните.
-- Так и сделаю,-- сказал Мартин, взялкнигиипошелк
дверям.Наполдорогеобернулсяиспросил:--Когда
разговариваешь с молодой леди... ну, хоть с мисс ЛиззиСмит...
как надо говорить "мисс Лиззи" или "мисс Смит"?
-- Говорите"миссСмит",--созваниемделасказал
библиотекарь.