--Всегдаговорите"миссСмит"...покане
познакомитесь поближе.
Так Мартин Иден разрешил эту задачу.
-- Приходитевлюбоевремя,ивсю вторую половину дня
дома,--ответилаРуфьпотелефону,когдаон,запинаясь,
спросил, как бы вернуть ей книги.
Онасамавстретила его на пороге и женским глазом тотчас
заметила отглаженные брюкинедвауловимую,нонесомненную
переменуклучшемуво всем его облике. И еще ее поразило его
лицо. Казалось, оно чуть ли не яростно пышетздоровьем,волны
силы исходят от него и обдают ее. И опять потянуло прислонитъся
кнему,согретьсяеготеплом,иопять она подивилась, как
действует на нее его присутствие.Аон,стоило,здороваясь,
коснутьсяееруки,всвойчередопятьощутилблаженное
головокружение. Разница между ними заключалась в том, чтоРуфь
с виду оставалась спокойной и невозмутимой, Мартин же покраснел
до корней волос. С прежней неловкостью, спотыкаясь, он шагал за
ней и поминутно рисковал задеть что-нибудь из мебели плечом.
Едваониуселисьвгостиной,онпочувствовалсебя
свободнее, куда свободней, чеможидал.Этоблагодаряей;и
оттого,какприветливоона держалась, он любил ее сейчас еще
неистовее. Сперва поговорили о тех книгах, что он брал у нее,--
о Суинберне, передкоторымонпреклонялся,иоБраунинге,
которогонепонял;Руфь переводила разговор с одной темы- на
другую и при этом обдумывала, чем бы ему помочь. Стойпервой
ихвстречионачастообэтомдумала. Она очень хотела ему
помочь. Он вызывал у нее жалость и нежность,какихонаник
кому еще не испытывала, и жалость не унижала Мартина, скорее, в
нейбылочто-томатеринское.Такогочеловекане пожалеешь
обычной жалостью, ведь он мужчина в полном смысле слова--он
пробудилвнейдевичьистрахи,взволновалдушу,заставил
трепетать от незнакомых мыслейичувств.Иопятьнеодолимо
тянулосмотретьнаего шею и сладостно было думать, что если
обхватитьееруками.Желаниеэтоисейчасказалось
сумасбродным,ноРуфьужестала привыкать к нему. У нее и в
мыслях не было, чтосамановорожденнаялюбовьявитсяейв
подобномобличье.Вмысляхнебыло, что чувство, вызванное
Мартином, и есть любовь. Онадумала,чтоейпросто-напросто
интересенчеловекнезаурядный,вкоторомзаложеныиждут
пробуждения многие достоинства, идажевоображала,будтоее
отношение к нему -- чистейшая филантропия.
Незналаона,чтожелаетего;м для Мартина все было
по-другому. Он-то знал, что любит, и желалее,какнежелал
никогои ничего за всю свою жизнь. Он любил поэзию за красоту,
но с тех пор как познакомился с Руфью, переднимраспахнулись
вратав безбрежные просторы любовной лирики.
Он-то знал, что любит, и желалее,какнежелал
никогои ничего за всю свою жизнь. Он любил поэзию за красоту,
но с тех пор как познакомился с Руфью, переднимраспахнулись
вратав безбрежные просторы любовной лирики. Благодаря Руфи он
понял даже больше, чем когда читал Булфинча, и Гейли. Была одна
строчка, на которую неделю назад он бы и вниманиянеобратил:
"Безпамяти влюбленный, он умереть готов за поцелуй", а теперь
она не шлаунегоизголовы.Чудоиправдаэтойстроки
восхищая,и,глядянаРуфь,онзнал,чтои сам мог бы с
радостьюумеретьзапоцелуй.Этоониестьбезпамяти
влюбленный;никакойдругойтитулнезаставилбыего
возгордиться больше. Наконец-то он понялсмыслжизни,понял,
для чего появился на свет.
Оннесводилснееглази слушал ее, и дерзкие мысли
рождались у него вголове.Онвспоминалнеистовыйвосторг,
какойиспытал,когда в дверях она подала ему руку, и страстно
мечтал вновь ощутить еерукувсвоей.Невольнотоидело
переводил взгляд на ее губы и жаждал коснуться их. Но не было в
этойжажденичегогрубого,приземленного.Сбеспредельным
восторгом следил он за их игрой, за каждым их движением,когда
снихслетали слова, и, однако, то были не обыкновенные губы,
как у других людей. Не просто губы из плоти икрови.Тобыли
устанепорочнойдуши,иказалось,желаетоних по-иному,
совсем-совсем не так, как тянуло его к губам других женщин.Он
могбыпоцеловатьеегубы,коснутьсяихсвоими плотскими
губами, но с темвозвышенным,благоговейнымпылом,скаким
лобзаютризыгосподни.Онне сознавал, что в нем происходит
переоценка ценностей, не подозревал, что свет,сияющийвего
глазах, когда. он смотрит на нее, сияет и в глазах всех мужчин,
охваченных любовью. Не догадывался, какой пылкий, какой мужской
унеговзгляд,даже и вообразить не мог, что под этим жарким
пламенем трепещет и ее душа.ВсепокоряющаянепорочностьРуфи
возвышала,преображала,иегочувства,мысли возносились к
отрешенному целомудрию звездных высей, и знай он, что блеск его
глаз пронизывает ее горячими волнами и разжигает ответныйжар,
онбыиспугался.АРуфьвсмутнойтревогеотэтого
восхитительноговторженъя,поройсаманезнаяпочему,
сбивалась,замолкаланаполусловеинебезтрудавновь
собиралась с мыслями. Она всегда говорила легко, инепривычные
заминкиозадачилсябыее,нереши она с самого начала, что
слишком уж необычен ее собеседник. Ведь она так впечатлительна,
и, в конце концов, вполне естественно, что сам ореол выходца из
неведомого ей мира так на нее действует.
В глубине сознания все время сидел тот же вопрос,какбы
ему помочь, к этому она и клонила, но Мартин ее опередил.