Наверно, это дело вкуса, по-моему, не такая
уж она хорошенькая.
-- Да что вы, такие правильные черты, как унее,большая
редкость. Безукоризненно правильные черты. Лицо точеное, словно
камея. И глаза прекрасные.
-- Вамтак кажется? -- рассеянно сказал Мартин, ведь, для
него в целом свете лишьоднаженщинабылапрекраснаиона
сейчас рядом и опирается на его руку.
-- Кажется?Будьуэтой девушки возможность как следует
одется, мистер Иден, и если ее научить держаться,выбылибы
ослеплены ею, да и все мужчины тоже.
-- Еенадо было бы научить правильно говорить,-- заметил
Мартин,-- не то большинство мужчиннепонялибыее.Будьте
уверены, если она заговорит посвоему, вы и четверти не поймете.
-- Чепуха!ВысовсемкакАртур,васневозможно
переубедить, -- Вы забыли, как я разговаривалвначале.Стех
порянаучилсяновомуязыку.А прежде разговаривал как эта
девушка. Теперь я хоть как-то владею вашим языкомимогувам
сказать:выне знаете языка той девушки. А знаете, почему она
так держится? Теперь я думаю о таких вещах, хотя прежде никогда
о них не задумывался, и начинаю понимать... многое.
-- Почему же она так держится?
-- Она несколько лет помногочасовработалаумашин.
Молодоетело -- оно податливое, тяжелая работа мнет его, будто
глину, на каждой работе по-своему.Якогдавстречурабочего
человека,почтивсякогомогу с ходу определить, кто он такой
Вот поглядите на меня. Почемуяхожувраскачку?Потомучто
скольколетпровелв море. А был бы все эти годы ковбоем, не
так быходил,затоногибылибкривые,тело-томолодое,
податливое.И с этой девушкой то же самое. Вы приметили, глаза
у ней, можно сказать, жесткие. Не было у ней никогдазащитыи
опоры.Самойпришлось о себе заботиться, а раз девушка сама о
себе заботится, где уж глазам смотреть мягкоинежно,как...
вот, к примеру, как вы смотрите.
-- Наверно, вы правы,.-- совсем тихо сказала Руфь.-- Какая
жалость, эдакая хорошенькая девушка.
Он посмотрел на нее и увидел в ее глазах свет сострадания.
А потомвспомнил, ведь он любит ее, и растерялся: непостижимо,
как выпало ему на долю такое счастье -- любить ее, вести еена
лекцию, и она опирается на его руку.
"Ктотыесть,МартинИден?"--глядявзеркало,
требовательно спросил онсебявтотвечер,когдавернулся
домой.Онразглядывалсебядолго,о любопытством.-- Кто ты
есть? Что ты такое? Откуда взялся? По справедливости твое место
рядом с девчонками вроде Лиззи Конноли. Твое место --втолпе
тружеников,там, где все низменно, грубо, уродливо. Твое место
среди "вьючных животных" и "ломовых лошадей", в грязи, зловонии
и смраде. Вон как несет заплесневелыми овощами. Гниет картошка.
Нюхай, черт подери, нюхай! А тыпосмелуткнутьсявкнигуи
слушатьпрекраснуюмузыку, учишься любить прекрасные картины,
говорить правильно, хорошим языком,думать,очемнашбрат
вовсе не думал и не подумает, отрываешься от "рабочей скотинки"
иотвсяких Лиззи Конноли и любишь бледную женщину, почти что
бесплотный дух, витающую за миллион миль от тебя, средизвезд.
Ктотыесть?Ичто ты такое, черт тебя подери? И ты думаешь
добиться успеха?!"
Он погрозил кулаком себе, глядящемуиззеркала,селна
крайкровати и ненадолго забылся в мечтах, уставясь в пустоту,
ничегоневидя.Потомдосталблокнот,учебникалгебрыи
углубился в квадратные уравнения, а часы ускользали, и померкли
звезды, и серый рассвет затопил окно.
Глава 13
В этом великом открытии повинна кучка речистых социалистов
и философов из рабочих, которые в теплые дни, поближе к вечеру,
ораторствоваливМуниципальномпарке.Раз-другойвмесяц,
проезжая парком,подорогевбиблиотеку,Мартинслезалс
велосипеда,слушалихспорыипотом с неохотой ехал прочь.
Спорили здесь куда грубее, чем за столом у мистера Морза.Люди
тутнеотличалисьстепенностьюисдержанностью.Они легко
теряли самообладание и переходили на личности, у нихчастенько
слеталисязыкаиругательства,инепристойныенамеки.
Раз-другой у него наглазахначиналасьпотасовка.Иоднако
почему-токазалось,естьвихрассужденияхчто-то насущно
важное.Ихсловопреньякудабольшебудоражилимысль,чем
благоразумныйневозмутимыйдогматизммистера Морза. Эти люди
безжалостно коверкали язык, размахивалирукамикакбезумные,
оспаривали мысли противника с первобытной яростью, но почему-то
казалось,онимногоближекжизни,чеммистер Морз и его
приятель Батлер.
Несколько раз Мартин слышал,каквпаркессылалисьна
ГербертаСпенсера,апотомоднажды появился и последователь
Спенсера,убогийбродягавгрязномпальто,старательно
застегнутомдосамого горла, чтобы скрыть отсутствие рубашки.
Разгорелось генеральное сражение, и в густомсигаретномдыму,
средиспорщиков,которыебез конца сплевывали табак, бродяга
твердостоялнасвоем,дажекогдаодинрабочий-социалист
язвительнопровозгласил:"Нетбога,кроме Непознаваемого, и
Герберт Спенсер пророк его". Мартин никак не мог понять, очем
спор,нозаинтересовалсяГербертомСпенсероми,доехав до
библиотеки, взял там "Основные начала", книгу, которуюбродяга
поминал чаще всего.
Таксделанбылпервыйшаг к великому открытию. Однажды
Мартин уже пробовал взятьсязаСпенсера,новыбрал"Основы
психологии"ипотерпел такую же позорную неудачу, как с мадам
Блаватской. Решительно ничегонепоняливернулкнигу,не
прочитав.Нонаэтотраз,позднимвечером, после алгебры,
физики и попыткинаписатьсонет,онужевпостелиоткрыл
"Основные начала". Наступало утро,
аонвсееще читал. Было не до сна. В этот день он и не
писал.Невставалспостели,акогдавсетелозатекло,
растянулсянаполуичиталтолежа на спине и держа книгу
высоко над собой, то поворачивался сбокунабок.