--Слишкомявысоко
занесся,--пробормотал он.
Онаодобрительноулыбнуласьиприготовиласьслушать
следующий рассказ.
-- Не знаю, как этопокажется,--будтоизвиняясь,сказал
Мартин.--Это странный рассказ. Похоже, дело оказалось мне не по
плечу,нозадумал-то,янеплохо.Необращайте внимания на
мелочи. Главное, доходит ли то самое важное, чтовнеместь.
Тутестьважное, есть настоящее, есть правда, только, похоже,
не сумел я внятно это высказать.
Он читал, читал и наблюдал за ней. Наконец-тоеезадело,
подумалось ему. Руфь сидела не шевелясь, едва дыша, не. сводила
снегоглаз,самане своя от волнения, захваченная, как ему
подумалось, магией того,чтоонсоздал.Онназвалрассказ
"Приключение"ивоистинувозвеличилв нем приключение -- не
книжное, а настоящее приключение,--оно великий мастерзадавать
свирепыезадачи,ошеломитькарой,ошеломитьинаградой,
капризноеивероломное,онотребуетнемыслимоготерпенья,
изнурительных дней и ночей тяжкого труда, венчает ослепительным
солнечнымсияниемславылибосмертьювбезвестности после
долгих скитаний, пытки жаждой и голодом иличудовищнымбредом
губительнойлихорадки; оно ведет -- через кровь, и пот, и тучи
жалящих насекомых,чередоймелких,низменных,связей--к
блистательным высотам и великим свершениям.
Всеэто,все это и еще больше вложил Мартин в рассказ и,
глядя,каконасидитислушает,поверил,чтоэтоееи
взволновало.Глазаееширокораскрылись,бледныещеки
разгорелись, и под конец ему казалось, она сейчас задохнется. А
Руфь и вправду была взволнована, но не рассказом, аимсамим.
Рассказне произвел на нее впечатления; ее взволновали могучие
токи, исходившие от Мартина,избытоксилы,чтопереливалась
черезкрай и захлестывала ее. Как ни странно, этими токами был
насыщен сам рассказ и через него-то пока передаваласьейсила
Мартина. Руфь ощущала только напор силы, но не догадывалась, по
какомуканалухлынула к ней эта сила, и когда казалось, будто
она захваченатем,чтооннаписал,еевзволновалосовсем
другое:ужасающаяи опасная мысль, незваная, неожиданная. Она
поймала себя на том,чтоейлюбопытно:акаковоэтобыть
замужем, и, осознав своеволие и пыл этой мысли, ужаснулась. Это
нескромно,такнанее непохоже. Женское естество не донимало
Руфь, до сей порыонажилавцарствегрез,кудаувелее
Теннисон.Идажетончайшиенамеки этого тончайшего поэта на
грубость, которая вторгалась в отношения королев и рыцарей,ей
небыливнятны.Всегдаонажилавполудреме, и вот жизнь
властно, повелительно стучится во всееедвери.Ум,объятый
страхом,требовалзаперетьсянавсезамкиизасовы,а
взбунтовавшиеся инстинкты побуждали распахнуть вратанавстречу
непонятному и чудесному гостю.
Мартин,оченьдовольный,ждал,чтоонаскажет.Не
сомневался, как она рассудит, и поражен был, когда услышал:
-- Это красиво. Очень красиво,-- убежденно повторилаона,
чуть помедлив.
Нуда, красиво, но есть же в рассказе что-то большее, чем
просто красота, какое-то жгучеевеликолепие,акрасоталишь
покорноемуслужит.Мартинмолчал, растянувшись на земле, и
переднимнедобройтеньювырасталомрачноесомнение.Он
потерпелнеудачу.Ничегоонне способен высказать. Он видел
величайшее чудо, каких немногонасвете,инесумелэто
передать.
-- Ачтовыдумаетео... о лейтмотиве? -- он запнулся,
смутился, впервые употребил прежде незнакомое слово.
-- Лейтмотивнечеток,--ответилаРуфь.--Этомой
единственныйсерьезныйупрек. Я проследила за развитием темы,
но в рассказе слишкоммногоответвлений.Слишкомрастянуто.
Вводястолькопобочныхлинийиобстоятельств, вы тормозите
действие.
-- Так ведь таковиестьглавныйлейтмотив,--торопливо
объяснилон,--важнейшийподспудныйлейтмотив--внем
всеобщее, всечеловеческое, что проодит черезвесьрассказ.Я
всевремяпыталсявыявитьэто в сюжете, у которого тут роль
второстепенная.Ябылнаправильномпути,но,видно,не
справился,Несумелпередать,кчему клоню. Но со временем
научусь.
Она не могла взять в толк, о чем это он. Хоть и сталаона
бакалавромискусств,ато,чтоонговорил,быловыше ее
разумения.И,непонимаясобственнойограниченности,она
полагала,чтоэто он виноват, не умеет ясно и последовательно
выразить свою мысль.
-- Слишком многословно,-- сказала она.-- Но местамиочень
красиво.
Онслышалееголос словно издалека--спорил в эту минуту
сам с собой, читать ей "Голоса моря" или нет.Глухоеотчаяние
охватило его, а Руфь смотрела на него испытующе, и ее одолевали
незваные своевольные мысли о замужестве.
-- Вам хочется славы?--внезапно спросила она.
-- Да,отчасти,--призналсяМартин.--Этоведьтоже
увлекательно. Тут важно не то, что прославился, асампутьк
славе. И потом, для меня слава была бы только средством достичь
кое-чегодругого. По правде сказать, именно ради этого я очень
хочу славы.
-- Ради вас,-- хотел он прибавить и, наверно, прибавил бы,
откликнись она на то, что он ей прочел. Но ее поглощалидругие
мысли,онасоображала,накакомпоприщеон мог бы сделать
карьеру, и оттого не спросила, на что же он намекал, кчемув
конечномсчете стремится. Карьера писателя не для него. В этом
она не сомневалась. Он доказал это сейчас своимидилетантскими
незрелыми опусами.