Итогдананегонахлынула тьма, и он канул в
небытие.
Жестяной будильник на столе неутомимотикал,подсчитывая
секунды,ноМартинИденпо-прежнему сидел, уронив голову на
руки, и не слышал счета секунд. Ничего уже он не слышал.Нио
чемнедумал.С такой полнотой пережил он тогдашнее сызнова,
что, как и тогда, на мостуВосьмойулицы,потерялсознанье.
Долгуюминуту,длилисьтьмаибеспамятство.Потом,будто
восстав из мертвых,онвскочил,глазазагорелись,полицу
катился пот.
-- Яодолелтебя, Чурбан!--закричал он.--Одиннадцать лет
понадобилось, но я тебя одолел!
Колени дрожали,такаянакатилананегослабость,он,
спотыкаясь,шагнулк кровати, опустился на край. Он был еще в
тисках прошлого. Недоумевающе, тревожно огляделся посторонам,
пытаясьпонять,гдеон, и наконец ему попалась на глаза кипа
рукописей в углу. И колеса памяти закрутились, перенесли
его на четыре года вперед, и он вновьосозналнастоящее,
книги,которыевошливего жизнь, мир, открывшийся ему с их
страниц, свои мечтыичестолюбивыезамыслы,своюлюбовьк
бледному,воздушномусозданию,девушкенежнойи укрытой от
жизненных волнений, которая умерла быотужаса,окажисьона
хотьна миг, свидетельницей того, что он сейчас пережил,-- той
мерзости жизни, из которой он выбрался.
Он встал, поглядел на себя в зеркало.
-- Итак,тыподнимаешьсяизгрязи,МартинИден,--
торжественнопроизнесон.--Протираешьглаза, чтобы увидеть
сияние, и устремляешься кзвездам,подобновсемуживомудо
тебя,идаешьумеретьвтебеобезьянеитигру,и готов
отвоевать бесценнейшее наследие, какие бымогущественныесилы
им ни владели.
Он пристальней всмотрелся в свое отражение и рассмеялся.
-- Малость истерики и мелодрамы, а? -- осведомился он.--Ну
да ничего.ТыодолелЧурбана, одолеешь и редакторов, хоть бы
пришлось потратить дважды поодиннадцатьлет.Неможешьты
остановитьсяна полпути. Надо идти дальше. Сражаться до конца,
и никаких гвоздей.
Глава 16
Будильник зазвонил, вырвав Мартина из сна, датакрезко,
что,еслибынеего великолепный организм, у него бы тотчас
разболелась голова. Онспалкрепко,нопроснулсямгновенно
будтокошка,и проснулся полный нетерпенья, радуясь, что пять
часов беспамятства позади. Он терпеть немогсонноезабытье.
Слишкоммного всего надо сделать, слишком насыщена жизнь. Жаль
каждого украденного сном мгновения, и неуспелещеоттрещать
будильник,аонужесунулголовув таз, и от ледяной воды
пробрала дрожь наслаждения.
Но не пошел сегодня день по заведенному порядку.Неждал
егонезаконченныйрассказ, не было и нового замысла, которому
не терпелось бы воплотиться в слова.
Неждал
егонезаконченныйрассказ, не было и нового замысла, которому
не терпелось бы воплотиться в слова. Накануне Мартинзанимался
допоздна,исейчасблизилсячас завтрака. Он взялся было за
главу из Фиска, нонемогсосредоточитьсяизакрылкнигу.
Сегодняначинаетсяновоесражение--накакое-товремяон
перестанет писать. В нем поднялась печаль сродни той,скакою
покидаешьотчийдом и семью. Он посмотрел на сложенные в углу
рукописи. Вот оно. Он уходитотних,отсвоихзлосчастных,
опозоренных,всемиотвергнутыхдетей.Оннагнулся, стал их
листать,перечитыватьотдельныекуски.Самоелюбимое--
"Выпивка"--удостоилосьчтения вслух, и "Приключение" тоже.
Рассказ "Радость", последнее его детище, законченный накануне и
брошенный в угол из-за отсутствия марок, особенно нравился ему.
-- Не понимаю,-- бормотал он.-- Или,может,непонимают
редакторы.Чемэтоплохо?Каждый месяц печатают много хуже.
Все, что они печатают, хуже... ну, почти все.
После завтрака он вложил пишущую машинку в футляр иповез
в Окленд.
-- Язадолжалза месяц,-- сказал он служащему в конторе
проката.-- Но вы передайте управляющему, я сейчас еду работать,
примерно через месяц вернусь и рассчитаюсь.
Он переправился на пароме в Сан-Франциско и зашагал к бюро
по найму.
-- Нужна работа, годится любая,-- сказал он агенту, но его
прервал на полусловетолькочтовошедшийпарень,одетыйс
дешевымшиком,--такодеваютсярабочие,которыхтянетк
красивой жизни. Агент безнадежно покачал головой.
-- Ничего не подвернулось, а? -- сказалпарень.--Амне
нынче хоть кого, а надо позарез.
Онобернулся,пристальнопосмотрелнаМартина, Мартин
ответил таким же пристальным взглядом, увиделопухшее,словно
бы слинявшее лицо, красивое и безвольное, и понял, парень кутил
ночь напролет.
.-- Работу ищешь?-- осведомился тот.-- А что умеешь?
-- Чернуюработу,моряцкую,намашинке печатаю, только
стенографию не знаю, верхом ездитьмогу,никакойработойне
погнушаюсь, возьмусь за любую,-- был ответ. Парень кивнул.
--Подходяще.Я--Доусон, Джо Доусон, мне нужен человек в
прачечную.
-- Не знаю, потяну ли.-- Перед Мартином мелькнула забавная
картинка:онгладитвоздушныедамскиевещички.Нопарень
отчего-тоемуприглянулся,ионприбавил:-- Хотя простую
стирку могу. Уж этому-то я в плаванье научился.
С минуту Джо Доусон раздумывал.
-- Слышь, давай попробуем столковаться.Сказать,обчем
речь?
Мартин кивнул.
-- Таквот,прачечнаямаленькая,загородом,при
гостинице, значит, в Горячих ключах. Работают двое,главныйи
помощник.