Хотел быя, чтобы онаповернула по течению.Это
означало бы, что она устала.
Нокогда солнцеподнялосьвыше, старик понял, что рыбаи недумала
уставать. Однолишь было отрадно: уклон, под которымлеса уходила вводу,
показывал, что рыба плыла теперь на меньшей глубине. Это отнюдь не означало,
чтоона непременновынырнет наповерхность.Однако вынырнутьона все же
могла.
- Господи,заставь ее вынырнуть! -сказалстарик. -Уменяхватит
бечевы, чтобы с ней справиться.
"Может быть, если мне удастся немножко усилить тягу,ей будет больно и
она выпрыгнет, - подумалстарик.-Теперь, когда стало светло, пустьона
выпрыгнет. Тогдапузыри,которыеунееидутвдольхребта,наполнятся
воздухом и она не сможет больше уйти в глубину, чтобы там умереть".
Он попытался натянуть бечеву потуже, но с тех пор, как онпоймал рыбу,
леса и такбыла натянутадоотказа, икогдаоноткинулсяназад, чтобы
натянуть ее еще крепче, она больно врезалась в спину, и он понял, что у него
ничего не выйдет."А дергать нельзя, - подумал он. - Каждый рывок расширяет
рану, которую нанес ей крючок, и если рыба вынырнет, крючокможет вырваться
совсем. Во всяком случае, я чувствую себя лучше теперь, когда светит солнце,
и на этот раз мне не надо на него смотреть".
Лесу опутали желтые водоросли,ностарик былрад им,потому что они
задерживали ход лодки.Этобыли тесамыежелтыеводоросли,которые так
светились ночью.
- Рыба, -сказал он,- я тебяочень люблюи уважаю.Но я убью тебя
прежде, чем настанет вечер.
"Будем надеяться, что это мне удастся", - подумал он.
Ссеверак лодке приблизилась маленькая птичка. Она летеланизко над
водой. Старик видел, что она очень устала.
Птицасела накорму отдохнуть. Потомона покружиласьустарика над
головой и уселась на бечеву, где ей было удобнее.
-Сколькотебе лет? -спросилее старик. - Наверно, это твое первое
путешествие?
Птица посмотрела на него вответ. Она слишком устала, чтобы проверить,
достаточно ли прочна бечева, и лишь покачивалась, обхватив ее своими нежными
лапками.
-Небойся,веревка натянута крепко,-заверил ее старик.-Даже
слишком крепко. Тебе не полагалось бы такуставать в безветренную ночь. Ах,
не те нынче пошли птицы!
"А вот ястребы, - подумал он, - выходят в море вам навстречу". Но он не
сказал этого птице,да онавсеравно его бы не поняла. Ничего, сама скоро
все узнает про ястребов.
- Отдохни хорошенько, маленькаяптичка,- сказал он. - А потом лети к
берегу и борись, как борется каждый человек, птица или рыба.
Разговор сптицей его подбодрил, а то спинау него совсем одеревенела
за ночь, и теперь ему было по-настоящему больно.
- Побудь со мной,если хочешь, птица, - сказал он.-Жаль,что я не
могупоставить парус и привезти тебянасушу, хотясейчас иподнимается
легкий ветер.
-Жаль,что я не
могупоставить парус и привезти тебянасушу, хотясейчас иподнимается
легкий ветер. Но у меня тут друг, которого я не могу покинуть.
Вэто мгновение рыба внезапно рванулась и повалила старика на нос; она
стащила бы его за борт, если бы он не уперся в него руками и неотпустил бы
лесу.
Когда бечева дернулась, птица взлетела,и старикдаже не заметил, как
она исчезла. Он пощупал лесу правой рукой и увидел, что из руки течет кровь.
- Верно,рыбе тоже стало больно, - сказал онвслухи потянул бечеву,
проверяя, не сможетли онповернуть рыбу в другую сторону. Натянув лесу до
отказа, он снова замер в прежнем положении.
- Худо тебе, рыба? - спросил он. - Видит бог, мне и самому не легче.
Онпоискалглазамиптицу,потомучтоемухотелосьскем-нибудь
поговорить. Но птицы нигде не было.
"Недолго же тыпобыласо мной, - подумал старик. -Но там,кудаты
полетела, ветер много крепче,и он будет дутьдо самой суши. Как жеэто я
позволил рыбе поранить меня одним быстрымрывком? Верно, я совсем поглупел.
Аможет быть, просто загляделся на птичку идумал только о ней?Теперья
буду думать о деле и съем тунца, чтобы набраться сил".
-Жаль, что мальчик несо мнойи чтоу меня нетсоли, -сказал он
вслух.
Переместив тяжестьрыбы налевое плечо и осторожно став на колени, он
вымыл руку, подержав ее с минуту в воде и наблюдаяза тем, как расплывается
кровавый след, как мерно обтекает руку встречная струя.
- Теперь рыба плывет куда медленнее, - сказал он вслух.
Старику хотелось подольше подержать рукув соленой воде, но он боялся,
что рыба снова дернет; поэтому онподнялся наноги,натянул спиною лесу и
подержал руку на солнце. На ней была всего одна ссадина от бечевы, рассекшей
мякоть, но как разнатой части руки, которая нужна былаему дляработы.
Старикпонимал,чтосегодняемуещенеразпонадобятся егоруки,и
огорчался, что поранил их в самом начале.
- Теперь, - сказал он,когда рука обсохла,- я должен съесть тунца. Я
могу достать его багром и поесть как следует.
Старик снова опустился наколени и, пошарив багром под кормой, отыскал
там тунца. Он подтащил его к себе, стараясь не потревожить мотки лесы. Снова
переместив всю тяжесть рыбы на левое плечо и упираясь о борт левой рукой, он
снял тунца с крючка и положил багор на место. Он прижал тунца коленом и стал
вырезать со спины от затылка до хвоста продольные куски темно-красного мяса.
Нарезав шесть клинообразных кусков, он разложил их на досках носа, вытер нож
о штаны, поднял скелет тунца за хвост и выкинул его в море.
- Пожалуй, целого куска мне несъесть, - > сказал он иперерезал один
из кусков пополам.
Старик чувствовал, каксильно,неослабевая, тянетбольшаярыба, а
левую руку унегосовсем свело. Она судорожносжимала тяжелуюверевку, и
старик поглядел на нее с отвращением.
- Ну что этоза рука, ей-богу! - сказал он.