Летучаярыба слишкомкрупная для фрегатаидвижется
слишком быстро".
Старик следил за тем, как летучая рыба снова и снова вырывалась из воды
и как неловко пыталасьпоймать еептица. "Макрель ушла от меня,- подумал
старик. -Она уплывает слишком быстро и слишком далеко. Но, может быть, мне
попадется макрель, отбившаяся отстаи, а может, поблизости отнее плывет и
моя большая рыба? Ведь должна же она где-нибудь плыть".
Облака над землей возвышались теперь, как горная гряда, а берег казался
длинной зеленой полоской, позади которой вырисовывалисьсеро-голубые холмы.
Вода стала темно-синей,почти фиолетовой.Когдастарикглядел в воду, он
видел красноватые переливы планктона в темной глубине ипричудливыйотсвет
солнечныхлучей.Он следил затем, прямо лиуходятвводу его лески, и
радовался,чтокругомстолькопланктона,потому чтоэтосулилорыбу.
Причудливоеотражениелучей вводе теперь, когдасолнце поднялосьвыше,
означало хорошую погоду, также какиформа облаков, висевших над землей.
Однако птица была уже далеко,анаповерхности воды не виднелосьничего,
кромепучковжелтых,выгоревшихнасолнцесаргассовыхводорослейи
лиловатого,переливчатогостуденистогопузыря-португальскойфизалии,
плывшейнеподалеку отлодки. Физалия перевернулась на бок,потомприняла
прежнееположение. Она плыла весело, сверкая на солнце, как мыльный пузырь,
иволочила за собой поводе на целый ярд свои длинные смертоносные лиловые
щупальца.
- Ах ты сука! - сказал старик.
Легко загребая веслами,он заглянулв глубину и увиделтам крошечных
рыбешек, окрашенных в тотжецвет, что и влачащиесяв воде щупальца;они
плавали между ними и втени уносимого водой пузыря. Яд его не мог причинить
имвреда. Другоедело людям: когда такие вот щупальца цеплялись за леску и
приставали к ней, склизкие и лиловатые, пока старик вытаскивал рыбу, руки до
локтейпокрывалисьязвами,словноотожога ядовитымплющом. Отравление
наступало быстро и пронзало острой болью, как удар бича.
Переливающиеся радугой пузыри необычайно красивы. Но это самые коварные
жителиморя,и старик любилсмотреть,как их пожирают громадныеморские
черепахи.Завидевфизалии,черепахиприближалиськ нимспереди, закрыв
глаза,чтоделалоихсовершенно неуязвимыми,азатемпоедалифизалии
целиком,вместе сощупальцами.Старикунравилось смотреть, какчерепахи
поедаютфизалии;он любилисамступать по ним на берегупосле шторма,
прислушиваясь, как лопаются пузыри, когда их давит мозолистая подошва.
Он любил зеленыхчерепах за ихизящество и проворство, а также за то,
чтоони такдорого ценились, и питал снисходительное презрение кодетым в
желтуюброню неуклюжимиглупым биссам, прихотливым влюбовныхделахи
поедающим с закрытыми глазами португальских физалии.
Оннеиспытывал кчерепахамсуеверногостраха,хотяиплавалс
охотниками за черепахамимного лет кряду.
Старик жалелих, дажеогромных
кожистых черепах, называемых луты, длиною в целую лодку и весом в тонну.
Большинство людейбессердечноотносятсякчерепахам, ведь черепашье
сердцебьется еще долго после того, как животное убьют и разрежут на куски.
"Но ведь и у меня, - думал старик, -такое же сердце, а мои ноги и руки так
похожи наих лапы". Он ел белые черепашьи яйца, чтобы придать себе силы. Он
елихвесьмай,чтобы быть сильным всентябре иоктябре, когдапойдет
по-настоящему большая рыба.
Каждыйдень стариквыпивал такжепочашке жираиз акульей печенки,
который хранился в большой бочке в том сарае, где многие рыбаки берегли свои
снасти. Жиром мог пользоватьсялюбой рыбак,кто бы ни захотел. Большинству
рыбаков вкус этого жира казался отвратительным, нопить его было отнюдьне
противнее, чем затемно подниматься с постели, а он очень помогал от простуды
и был полезен для глаз.
Старик поглядел на небо и увидел, что фрегат снова закружил над морем.
- Нашел рыбу, - сказал он вслух.
Ни одна летучаярыба не тревожила водную гладь, не было заметно кругом
и мелкой рыбешки. Ностариквдруг увидел, как в воздухподнялся небольшой
тунец, перевернулся на лету и головой вниз снова ушел в море.
Тунецблеснул серебром насолнце,а за нимподнялись другие тунцы и
запрыгаливо все стороны,вспенивая водуидлинными бросками кидаясьна
мелкую рыбешку. Они кружили подле нее и гнали ее перед собой.
"Еслиони непоплывутслишком быстро,я нагоню всю стаю", - подумал
старик,наблюдая за тем, кактунцы взбивают воду добела, афрегат ныряет,
хватая рыбешку, которую страх перед тунцами выгнал на поверхность.
- Птица - верный помощник рыбаку, - сказал старик.
В этотмиг короткая леска,опущеннаяс кормы, натянулась подногой,
которой он придерживал один ее виток; старик бросил весла и, крепкоухватив
конецбечевы,стал выбиратьее, чувствуя веснебольшоготунца,который
судорожно дергалкрючок. Леска дергалась у него вруках все сильнее,и он
увиделголубую спинкуиотливающиезолотом бокарыбыещедо того, как
подтянул ее к самой лодке и перекинул через борт.
Тунец лежал у кормы на солнце, плотный, словно литая пуля, и, вытаращив
большиебессмысленныеглаза,прощалсясжизньюподсудорожныеудары
аккуратного, подвижного хвоста. Старик из жалости убил его ударом поголове
и, еще трепещущего, отшвырнул ногой в тень под кормовой настил.
-Альбакоре, -сказал он вслух. - Из него выйдетпрекрасная наживка.
Веса в нем фунтов десять, не меньше.
Старик уже не мог припомнить, когда он впервые стал разговаривать сам с
собою вслух.Прежде, оставшись один, он пел; он пел иногда и ночью, стоя на
вахте,когдаходилна большихпарусникахилиохотилсязачерепахами.
Наверно,онсталразговариватьвслух,когда от него ушелмальчик ион
осталсясовсем один.