Поезд набирал скорость.
ОднакоТим нетерял присутствиядуха: стояспиной кпропасти, а лицом к
бегущимвагонамиупираясьногамивузкие доски моста,онкачалсяи
балансировал.Чембыстреешел поезд,тем сильнее Тимкачался;наконец,
сделавнадсобойусилие,оннашелустойчивоеположениеиперестал
раскачиваться.--Всемогло быеще окончиться благополучно, еслибыне
последний вагон. Дик понял это и сужасом следил за егоприближением.Это
был "усовершенствованный вагон для лошадей" -- на шесть дюймов шире, чем все
остальные. Дик видел, что иТим его заметил; видел, как товарищ напрягвсе
силы, чтобы удержатьсяна том пространстве,которое теперь еще сократилось
чуть не на полфута; видел, как Тим откидывается назад все дальше, дальше, до
последнейвозможности,ивсеженедостаточнодалеко.Катастрофабыла
неизбежна.Еслибы вагоноказался уже всего на одиндюйм, Тим устоял бы.
Один дюйм-- и он упалбы на рельсы позади поезда, а вагон прошел бы мимо.
Но именно этот дюйм и погубил его. Вагон толкнул Тима, мальчик несколько раз
перевернулся в воздухе и рухнул головой на камни.
Там,внизу, он уже нешевелился. Упав с высоты семидесятифутов,он
сломал себе шею и размозжил череп.
ТутДиквпервыепознал смерть-- не упорядоченную и благопристойную
смерть,какойонабываетсредицивилизованныхлюдей, когдаи врачи, и
сиделки, и наркотики облегчают человеку переход в вечную ночь, а его близкие
пытаютсяпышными обрядами,цветами и торжественными проводами скрасить его
путешествиев царствотеней,--носмерть внезапную и простую, грубую и
неприкрашенную; смерть, подобнуюсмертибыка или жирной свиньи,убитых на
бойне.
И еще многое открылось Дику: превратности жизни и судьбы;враждебность
вселенной кчеловеку; необходимость быстро соображатьи действовать,быть
решительнымиувереннымвсебе,уметьмгновенноприспособлятьсяк
неожиданным переменам в соотношении сил, властвующих над всем живым. И, стоя
над изуродованными останками того, кто всего несколькоминутназад был его
товарищем.Дикпонял,чтонельзя доверятьсяиллюзиям--за них всегда
приходится расплачиваться, и что только действительность никогда не лжет.
ВНовойМексикеДикслучайнолопалнаодноранчопод названием
Джингл-Боб, расположенное к северу от Росуэлла, в долине Пикос. Дику ещене
было четырнадцати лет, но он скоро сделалсявсеобщим любимцем; это, однако,
непомешало емустатьнастоящимковбоем,подобнымтем,которые даже в
официальных бумагахименовалисебя:"Дики Конь", "Вилли-Олень","Большой
Карман", или "Вырви глаз".
Здесьза полгода,проведенныхнаранчо.Диквсовершенстве узнал
лошадейи, будучи сильным иловким, сделалсяотличным наездником, а также
узнал людей, как они есть, --и это драгоценное знание сберег на всю жизнь.
Ноонузналимногоедругое.Вот,например,ДжонЧайзом,владелец
Джингл-Боба,Bosque grande и еще многих других скотоводческих ферм до самой
Черной речки и за ней; Джон Чайзом, "Коровий король", предвидя возникновение
мелких фермерских хозяйств, скупил кругом все свободные участки, накоторых
имеласьвода,поставил оградыизколючей проволоки истал полновластным
хозяином над миллионами акров прилегавшейк ним земли, которая без орошения
неимела никакой цены. Аиз бесед у ночного костра,сидя возле фургонас
продовольствием, среди ковбоев, получавших вмесяц не более сорока долларов
(онине предусмотрелитого,чтопредусмотрелиххозяин). Дик отчетливо
понял, почемуДжон Чайзом сделался "коровьим королем",а сотни его соседей
нанимались к нему в качестве сельскохозяйственных рабочих.
Но у Дика был горячий нрав. Его кровь кипела. В нем жила пылкая мужская
гордость. Готовыйиногдаразрыдатьсяпоследвадцати часов, проведенных в
седле, онсдерживалсебя,научился презирать жестокую боль, терзавшую его
еще полудетское тело, и молча терпеть, не мечтая опостели, пока закаленные
гуртовщикинелягут первыми.С тойже терпеливой выдержкой он садился на
любую лошадь, какую ему давали, требовал, чтобы и его посылали в ночное, и в
развевающемсянепромокаемом плащеуверенно мчался наперерез разбегающемуся
стаду. Он готов был подвергнуть себя любому риску и любил рисковать, но даже
в такие минуты никогда незабывал о трезвой действительности. Дикуотлично
было известно,чтолюди--существа весьмахрупкие, онилегкогибнут,
разбиваясьо камни или затоптанные лошадиными копытами. И если он инойраз
отказывался садитьсяналошадь, укоторой на галопе заплеталисьноги, то
делал это неиз страха,а потому что,как он заявил однажды самомуДжону
Чайзому, "если уж падать, так хоть за хорошие деньги".
Только отсюда, из этого имения. Дик решил написать своим опекунам. Но и
тут был настолько осторожен, что отдал письмопроезжему торговцускотом из
Чикаго и адресовал его на имя повара О-Чай. Хотя Дик и не пользовался своими
миллионами,однако всегда о нихпомнил; опасаясь, как быего состояние не
досталось каким-нибудь отдаленнымродственникам,которые моглинайтисьв
НовойАнглии, он известил своихопекунов отом,что жив и здоров и через
несколько лет непременно вернется домой. Онприказал имтакже не отпускать
миссис Соммерстон и аккуратно выплачивать ей жалованье.
Но ему не сиделосьна месте. И наконецон решил, что полгода на ранчо
Джингл-Боб -- это больше чем достаточно. Тогда Дик стал бродягой и исколесил
всютерриторию Соединенных Штатов,причемемудовелосьпознакомиться во
время своих скитаний с мировыми судьями,полицейскими чиновниками, законами
о бродяжничестве и даже тюрьмами. И он узнал настоящих бродяг, странствующих
рабочихимелкихпреступников. Крометого,онзнакомилсяс фермамии
фермерами и изучалземледелие,аоднажды в штатеНью-Йоркцелуюнеделю
работалпосборуягодуодногофермерадатчанина,которыйпроизводил
эксперименты с первой силосной установкойв Соединенных Штатах.