Эрнестина повернулась к чернобородому.
-- Нет, "Аарон, сегодня он нев форме. Начните вы.Вы ужзнаете, что
надо. "Как остроумно выразился Бергсон, с присущей ему точностью и меткостью
философскихопределений,соединенныхсобширныминтеллектуальным
кругозором..."
Раздалсяновый взрывсмеха,заглушившийиконецречиЭрнестины и
шутливый ответ чернобородого.
-- Нашим философам сегодня неудастся сразиться, -- сказала вполголоса
Паола Грэхему.
-- Философам?--удивилсяон.--Развеонинеизуикенбергской
компании? Кто же и что они? Я ничего не понимаю.
-- Они... -- начала Паола нерешительно.-- Ониздесь живут и называют
себя "лесными птицами". В нескольких миляхотсюда у них в лесу свой лагерь,
там они только и делают, что читают и спорят.Держу пари, что вынайдете у
них штук пятьдесят книг из библиотеки Дика,которые еще не успели попасть в
каталог. Они ведают нашей библиотекойиснуют туда и сюда днем иночьюс
охапками книг, атакжеспоследними номерамижурналов.Дик уверяет, что
благодаряиму него теперь самоеполное собраниесовременной философской
литературы на Тихоокеанском побережье. Они как бы переваривают для него весь
этот материал...Это очень его занимает, да и время емуэкономит. Он ведь,
знаете, ужасно много работает...
--Насколькоя понимаю, они... то естьДик содержитих?-- спросил
Грэхем,стайнымудовольствием глядя прямо вэтиголубые глаза, с такой
прямотой смотревшие ему в глаза.
Слушая ее ответы, онзаметил легчайшийбронзовый отблеск (может быть,
игра света) на ее длинных темных ресницах. Затем невольно перевелвзгляд на
брови,тожетемные,точнонарисованные;оказалось,что ивнихесть
бронзовыеотливы.Ав ее высокозачесанных золотисто-каштановыхволосах
бронза поблескивала уже совершенно явственно. Каждый раз, когда милая улыбка
оживляла еелицо,ивспыхивалиглаза изубы,они ослепляли его, рождая
особое волнение. Это не былата сдержанная и загадочная усмешка, которую он
видел устолькихженщин. Когдаулыбалась Паола, тоулыбаласьсовершенно
свободно, щедро, радостно, вкладывая в эту улыбку все богатство своей натуры
и все те мысли, которые жили в ее хорошенькой головке.
-- Да, --продолжала она. -- Покаони здесь, имнечего заботитьсяо
куске хлеба.Дикоченьвеликодушен; это почти безнравственно-- поощрять
праздность такого рода людей.Есливы не разберетесь во всем и до конца не
пойметенас, ваммногое будетказатьсяздесьочень чудным. А они... они
вродепридатка какого-тоиуж, конечно, останутся с нами,пока мы ихне
похоронимили они нас. Время отвремени один изних исчезает.Как кошки,
знаете. ИДикустоитиногдабольших денеги трудовразыскать беглеца и
вернуть его. Вот, например, Терренс Мак-Фейн, он анархист-эпикуреец, если вы
знаете, что это такое.
Вот, например, Терренс Мак-Фейн, он анархист-эпикуреец, если вы
знаете, что это такое. Он мухи не убьет. У него есть кошка -- я ему подарила
-- чистейшей персидской породы, совсем голубая, и он старательно вылавливает
у нее блох, но так, чтобы, боже сохрани, не причинить им вреда, потом сажает
ихв склянку и выпускаетвлесу во время своих долгихпрогулок, когда он
устает от людей и уходит общаться с природой.
В прошлом году у неговдругпоявился пунктик: происхождение азбуки. И
онотправился в Египет, конечно, без гроша в кармане,чтобы докопатьсядо
истоковалфавитанасамойегородинеитаким образомнайтиформулу,
объясняющуюкосмос.ДобралсяпешкомдоДенвера,вмешалсявуличную
демонстрацию ИРМ[5], требовавшую свободы слова или чего-то в этомроде, и
попалв тюрьму.Дику пришлось нанимать адвоката, платитьвсякие штрафы --
словом, приложить очень много усилий, чтобы вызволить его и вернуть домой.
А бородатый -- это АаронХэнкок. Как и Терренс, он ни за что не станет
работать. Он южанин и говорит, что у них в роду никто не работал, а на свете
всегданайдетсядостаточнокрестьянидураков,которыхотработыне
оторвешь.Поэтомуон и бороду носит.Бриться, поего мнению,совершенно
лишнее занятие, а значит -- и безнравственное. Помню, как он свалился на нас
сДикомвМельбурне...какой-тонеистовый бронзовыйчеловекпрямоиз
австралийских зарослей. Он будто бы производил тамкакие-то самостоятельные
исследования не то по антропологии,не то по фольклору. Дик знавал Аарона в
Париже и заверил его, что, если он вернется в Америку, пища и кров будут ему
обеспечены. И вот он здесь.
--Апоэт?--спросил Грэхем, радуясьвозможности продолжить с ней
разговор и следить за играющей на ее лице улыбкой.
-- А-а... Тео, или Теодор Мэлкен, хотямывсе зовемего Лео. Он тоже
отрицаеттруд.Он из старинной калифорнийской семьи,егородныестрашно
богаты; ноониотреклисьотнего,аонотних,когдаему былолет
пятнадцать. Они считают его сумасшедшим, он же уверяет, что они могут свести
сума кого угодно.Он и всамом деле пишетзамечательные стихи --когда
пишет; но онпредпочитает мечтать и жить в лесу с ТерренсомиАароном. Он
давалуроки приезжимевреямвСанФранциско,откудаТерренси Аарони
вызволили его, или забрали в плен, -- уж незнаю, что вернее. Он у насдва
года и, как ни странно, очень поправился за это время. Дик щедр до нелепости
и посылает им много припасов;однако они предпочитают разговаривать, читать
илигрезить,чемстряпать. Онитолькоиобедаютпо-настоящему,когда
сваливаются на нас, как сегодня.
-- А тот индус кто?
-- Это Дар-Хиал, их гость. Они пригласили его, так же как вначале Аарон
пригласил Терренса, а потом оба пригласилиЛео. Дик рассчитывает на то, что
современем должны появитьсяеще трое,итогдау него будут свои"семь
мудрецов" из "Мадроньевой рощи".