Дело в том, что их лагерь расположен в роще
земляничныхдеревьев. Этоочень красивое место-- каньон,гдемножество
родников...Да, яведь вамначала рассказывать про индуса. Он своего рода
революционер.Училсяивнашихуниверситетах,ивШвейцарии, Италии,
Франции; был в Индии политическим деятелем и бежал оттуда, атеперь унего
двапунктика:первый--новаясинтетическаяфилософия,второй--
освобождение Индии от тирании англичан. Он проповедует индивидуальный террор
и восстаниемасс. Вотпочему здесь,вКалифорнии,запретили егогазету
"Кадар", или "Бадар",не знаю, и чуть не выслали его из штата; и вот почему
онсейчаспосвятилсебя целиком философиииищет формулировок для своей
системы.
Они с Аароном отчаянно спорят,-- впрочем, только на философские темы.
Ну вот, -- Паола вздохнула и тотчас улыбнулась своейпрелестной улыбкой, --
теперь я вам, кажется, все рассказала, и вы со всеми знакомы. Да, на случай,
если вы сойдетесь поближе с нашими "мудрецами", особенно если встретитесьс
ними виххолостойкомпании, имейтеввиду,что ДарХиал --абсолютный
трезвенник;ТеодорМэлкен иногда в поэтическомэкстазе напивается, причем
пьянеетотодногококтейля;АаронХэнкок--большой знатокпочасти
спиртного, а Терренс Мак-Фейн, наоборот, в винах ничего не смыслит, но в тех
случаях, когда девяносто девять мужчин из стасвалятсяподстол, он будет
все так же ясно и последовательно излагать свой эпикурейский анархизм.
Втечениеобеда Грэхемзаметил,что "мудрецы" называютхозяинапо
имени, Паолу же неизменно "миссис Форрест", хотя она и звала их по именам. И
этоказалосьвполнеестественным.Этилюди,почитавшиевмире весьма
немногое --они не уважали дажетруд, -- бессознательно чувствовали в жене
Форреста какое-то превосходство, иназывать ее просто по имени было для них
невозможно. Грэхем вскоре убедился, чтоу Паолы действительно особая манера
держаться и что самый непринужденный демократизм сочетается в ней с не менее
естественной недосягаемостью принцессы.
Тоже он заметилипослеобеда,когдаобществосошлось в большой
комнате, заменявшей гостиную. Паолапозволяла себе смелые выходки,и никто
неудивлялся,словнотаки бытьдолжно.Покаобществоразмещалосьи
усаживалось, ей сразу удалось всех оживить и превзойти своей веселостью.То
здесь,то тамзвенел ее смех. И этот смехочаровывал Грэхема.В нем была
особаятрепетнаяпевучесть,котораяотличалаего отсмеха всехдругих
женщин, он никогда такого не слышал. Из-за этого смеха он вдруг потерял нить
разговорасмолодыммистеромУомболдом,утверждавшим,чтоКалифорния
нуждаетсяне взаконе об изгнании японцев,а в законе оввозе по крайней
мередвухсот тысяч японских кули и в отмене восьмичасового рабочего дня для
сельскохозяйственных рабочих. Молодой Уомболд был,насколько понялГрэхем,
потомственнымкрупным землевладельцемв Уикенбергскомокруге ихвастался
тем, что он не поддается духу времени и не превращается в помещика только по
названию.
Возлерояля,вокругЭддиМэзон,столпиласьмолодежь,оттуда
доносилась синкопированная музыка и обрывки модных песенок. Терренс Мак-Фейн
иАарон Хэнкокзавелияростный спорофутуристическоймузыке.Грэхема
избавилотяпонскоговопросаДар-Хиал, провозгласивший,что"Азиядля
азиатов, а Калифорния для калифорнийцев".
Вдруг Паола, шаловливо подобрав юбки, пробежала по комнате, спасаясь от
Дика, и быланастигнута им в ту минуту, когда пыталась спрятаться за группу
гостей, собравшихся вокруг Уомболда.
-- Вот злюка! --упрекнул ееДикс притворным гневом; а через минуту
уже вместе с ней упрашивал индуса, чтобы тот протанцевал танго.
ИДар-Хиалнаконецуступил,забывАзиюиазиатов,иисполнил,
вывертываярукииноги,пародиюнатанго,назвавэтуимпровизацию
"циническим апофеозом современных танцев".
-- А теперь. БагряноеОблако, спой мистеруГрэхемусвою песенкупро
желудь, -- приказала Паола.
Форрест,всеещеобнимавшийПаолузаталию,чтобыпредупредить
наказание, которое ему угрожало, мрачно покачал головой.
-- Песньо желуде! -- крикнула Эрнестина из-зарояля; и ее требование
подхватили Эдди Мэзон и остальные девушки.
--Ну, пожалуйста.Дик, спой, --настаивала Паола,-- мистер Грэхем
ведь еще не слышал ее.
Дик опять покачал головой.
-- Тогда спой ему песню о золотой рыбке.
-- Я спою ему песнь нашего Горца, -- упрямо заявил Дик, и в глазахего
блеснуло лукавство;онзатопалногами,сделал вид,чтовстает на дыбы,
заржал,довольноудачноподражаяжеребцу,потрясвоображаемой гривой и
начал: -- "Внемлите! Я -- Эрос! Я попираю холмы!.."
-- Нет. Песнь о желуде! -- тут же спокойно прервала его Паола, причем в
звуке ее голоса чуть зазвенела сталь.
Дикпослушнопрекратилпеснь Горца, новсеже замотал головой, как
упрямый ребенок.
-- Ну хорошо, я знаю новую песню, --заявилон торжественно. -- Она о
нас с тобой, Паола. Меня научили ей нишинамы.
-- Нишинамы -- это вымершиепервобытные племенаКалифорнии, -- быстро
проговорила, обернувшись к Грэхему, Паола.
Дик сделал несколько па, не сгибая колен, как танцуют индейцы,хлопнул
себя ладонями по бедрам и, не отпуская жену, начал новую песню.
--"Я-- Ай-Кут, первыйчеловекизплеменинишинамов.Ай-Кут--
сокращенное Адам. Отцоммне был койот,матерью -- луна. А это Йо-то-то-ви,
мояжена,перваяженщинаиз племени нишинамов. Отцом ей был кузнечик,а
матерью --мексиканскаядикаякошка.После моих они былисамыми лучшими
родителями. Койот очень мудр, а лунаочень стара: но никто не слышал ничего
хорошегопро кузнечика и дикую кошку. Нишинамыправывсегда. Должно быть,
матерью всех женщин была дикая кошка -- маленькая, мудрая, грустная и хитрая
кошка с полосатым хвостом".