-- А ему сорок, -- торжествующе рассмеялась она. -- Вы будете купаться?
Вода, наверное, ужасно холодная.
Грэхем покачал головой:
-- Я поеду с Диком верхом.
Эрнестина огорчиласьсо всейнепосредственностьюсвоихвосемнадцати
лет.
-- Ну, конечно! Опять он будет показыватьсвоивечнозеленые пастбища,
или пашни на горных склонах, или какие-нибудь оросительные фокусы...
-- Он говорил что-то относительно купания в пять.
Ее лицо просияло.
--Нухорошо, тогдавстретимсяу бассейна. Наверно, они условились.
Паола тоже хотела идти купаться в пять.
Они расстались под аркадой.Грэхемотправился былоксебев башню,
чтобы переодеться для верховой езды, но Эрнестина вдруг окликнула его:
-- Мистер Грэхем! Он послушно обернулся.
-- Знаете, вывовсе необязаны влюбляться в Паолу,это я толькотак
сказала.
-- Ябуду очень, очень остерегаться этого,-- вполне серьезно ответил
он, хотя глаза его насмешливо блеснули.
Однако, идя всвою комнату,он не мог не признаться,чтоочарование
Паолы Форрест,словно волшебныещупальца, ужекоснулось его иобвивалось
вокруг сердца.Ионзнал, что с гораздо большимудовольствиемпоехал бы
кататься с ней, чем со своим давним другом Форрестом.
Направляяськ длиннойконовязипод старымидубами, он жадным взором
искал Паолу, ноздесь были только Дик и конюх; однако несколькостоявших в
тени оседланных лошадей вернули ему надежду. Все же они уехали с Диком одни.
Дик толькопоказалемулошадь жены, --это был резвый породистыйгнедой
жеребецпод небольшимавстралийскимседломсостальнымистременами,с
двойной уздечкой и мундштуком.
-- Я не знаюеепланов, -- сказал Дик.--Онаеще невыходила, но
купаться, во всяком случае, будет. Тогда и встретимся.
Грэхему поездкадоставила большое удовольствие, хотя оннераз ловил
себя на том, что поглядывает на часы-браслет -- долго ли еще до пяти.
Приближалось времяокота. Дик и Грэхемпроезжалилугза лугом,где
паслись овцы; то один, тодругойслезал с лошади, чтобыпоставить на ноги
великолепную овцу из породы шропширов или мериносов-рамбулье: повалившись на
широкие спины и подняв к небу все четыре ноги, эти бедные жертвы отбора были
уже не в силах подняться без посторонней помощи.
-- Да, я действительно потрудился надтем, чтобы создатьамериканских
мериносов, --говорилДик. -- Уэтойпороды теперь сильные ноги, широкая
спина, крепкие ребра и большая выносливость. Вывезенным из Европы породам не
хватает выносливости: они слишком холеные и изнеженные.
--О,выделаете большое дело,большоедело, -- заявил Грэхем.--
Подумайте, вы же отправляете баранов в Айдахо! Это говорит само за себя.
Глаза Дика заблестели, когда он ответил:
--Нетолько вАйдахо!Хотяэто и кажется невероятным,теперешние
огромныестадаМичиганаиОгайо являются-- простите захвастовство --
потомками моих калифорнийских рамбулье.
А возьмите Австралию! Двенадцать лет
назад я продал одному тамошнему поселенцу трех баранов по триста долларов за
голову. Когда он их туда привез и показал, то сейчас же перепродал,взяв по
три тысячи за каждого,и заказал мнецелый транспорт. И я, кажется, принес
Австралииневред,апользу.Тамговорят,чтоблагодарялюцерне,
артезианским колодцам, судам-холодильникам и баранам Форрестаовцеводство и
добывание шерсти увеличились втрое.
Возвращаясь, они встретили Менденхолла,заведующего коннымзаводом, и
тотпотащил их куда-то в сторону, на обширный выгон с лесистыми оврагамии
группамидубов, чтобыпоказатьтабунжеребят-однолетокширокойпороды,
которых отправляли на следующийдень на горные пастбищаМиримар-Хиллс.Их
былооколодвухсот --ширококостные,мохнатые и очень крупные для своего
возраста; они начинали линять.
-- Мыне то чтооткармливаемих, -- пояснилФоррест,-- номистер
Менденхолл следит за тем, чтобы они получали питательный корм. Там, в горах,
кудаонипойдут, им будут давать, крометрав, еще зерно; это заставитих
каждыйвечер собираться для кормежки, и, таким образом,можно будет делать
поверку без особого труда. За последние пять лет я ежегодно отправляю в один
толькоОрегондо пятидесятижеребцов-двухлеток. Они всеболее илименее
стандартны. Их покупают не глядя, потому что знают мой товар.
-- У вас, должно быть, строгий отбор? -- спросил Грэхем.
--Да.Бракованныхвы можетеувидетьнаулицах Сан-Франциско,--
ответил Дик, -- это ломовые лошади.
--И на улицах Денвератоже, -- добавил Менденхолл, --инаулицах
Лос-Анджелеса; а два года тому назад, вовремя падежа лошадей, мы отправили
двадцать вагонов четырехлетних меринов даже в Чикаго и получили в среднем по
тысяче семьсот долларов за каждого. За тех, что помельче, мы брали по тысяче
шестьсот, но былии потысячедевятьсот. Боже мой, какиецены на лошадей
стояли в тот год!
ЕдваМенденхолл отъехал, какпоказалсявсадник верхомнастройной,
взмахивавшейгривойПаломине.ДикпредставилегоГрэхемукакмистера
Хеннесси, ветеринара.
-- Я услышал,что миссисФоррест осматриваетжеребят,-- пояснил он
Дику, -- и приехал, чтобы показатьей Лань: непройдети недели, какона
будет ходить под седлом. А какую лошадь миссис Форрест взяла сегодня?
-- ДаФранта, --ответил Дик;ибыло ясно,чтоон предвидел,как
Хеннессиотнесетсякэтомуизвестию:ветеринарнеодобрительнопокачал
головой.
--Никто не убедит меня, что женщинам следует ездитьнажеребцах, --
пробормотал он. -- И потом, Франт опасен. Больше того -- при всем уважении к
егорезвости,долженсказать,что онхитер иковарен.МиссисФоррест
следовало быездитьна нем не иначе, как надевнанего намордник;но он
любит и брыкаться, а к его копытам ведь не привяжешь подушек.