МиссисФоррест
следовало быездитьна нем не иначе, как надевнанего намордник;но он
любит и брыкаться, а к его копытам ведь не привяжешь подушек...
--Пустяки,--ответил Дик,--оннамундштуке, да ещена каком
мундштуке; и она умеет обращаться с ним.
--Да, еслион в одинпрекрасный день неподомнет ее подсебя,--
проворчал Хеннесси. -- Во всяком случае, я бы вздохнул спокойнее, если бы ей
понравилась Лань. Вот это настоящая дамская лошадь! Сколько огня, и никакого
коварства.Чудеснаякобылка,чудесная! Ачтошалунья-- этонебеда,
угомонится! Ноона всегдаостанетсявеселой и капризной, не превратится в
манежную клячу.
--Поедемсмотретьжеребят,--предложилДик.--Паоле придется
помучиться с Франтом,еслиона въедетна нем в кучу молодежи. Ведь это ее
царство,-- повернулся он к Грэхему. -- Все выездные и верховые лошади в ее
ведении. И она достигает замечательных результатов. Как она добивается их, я
и сам не понимаю. Будто маленькая девочка забралась в лабораторию взрывчатых
веществ, начала наугад смешиватьих--и получилагораздоболеемощные
соединения, чем те, которые составлялись седобородыми химиками.
Онисвернулис главной дороги на боковую,проехали полмили, обогнули
лесокв ущелье, по которому бежал, подскакивая, ручей, и выехали на покатый
склон,гдезеленело широкоепастбище. Первое, что увидел Грэхем вдали, --
этомножество однолетоки двухлеток, слюбопытствомстолпившихсявокруг
золотистокоричневого чистокровногожеребца Франта,который,поднявшись на
дыбы, бил в воздухе копытами и пронзительно ржал.
Всадники остановили своих лошадей и ждали, что будет дальше.
-- Он ещесбросит ее, --сердито пробормотал ветеринар.--Разве на
него можно положиться!
Но вэтуминутуПаола,не замечаяподъехавшихзрителей,резкои
повелительновыкрикнулакакой-топриказ,суверенностьюнастоящего
кавалериста всадилашпоры в шелковистые бока Франта, и тот опустил передние
ноги и беспокойно заплясал на месте.
-- Стоит ли так рисковать? -- мягкоупрекнул Форрест жену, подъезжая к
ней со своими спутниками.
-- О, я умею справлятьсяс ним... -- пробормотала она сквозь стиснутые
зубы, в товремя как Франт, прижав уши и злобно сверкая глазами,оскалился
и, наверное, укусил быГрэхема за ногу, если бы Паола вовремя не дернула за
повод, опять вонзив ему шпоры в бока.
Франт вздрогнул, визгливо заржал и на минуту смирился.
--Стараяигра -- игра белого человека! --засмеялся Дик.-- Она не
боится жеребца, и он этознает; он хитрит, неистовствует, она --вдвое; он
беснуется, а она ему показывает, что такое настоящая свирепость.
Три раза,пока они были здесь, готовые влюбую минуту повернуть своих
лошадей и броситьсянапомощь, если Паолапотеряетвласть наджеребцом,
Франтпыталсявстать надыбы, икаждый раз Паола решительно, осторожно и
твердо удерживала его спомощью мундштука и шпор, -- и оннаконец замер на
месте, укрощенный и трепещущий, весь в поту и мыле.
-- Так белые поступали всегда,-- продолжал Дик, в то время как Грэхем
весь отдался волнующему до жути восхищению передмаленькой укротительницей.
-- Белый, борясь с дикарем, превосходил егосвоей свирепостью. Он превзошел
еговупорстве, в разбоях, в скальпировании,впытках,в людоедстве.В
сущности, белые съели гораздо больше людей, чем людоеды.
-- Добрыйдень, -- приветствовала Паолагостя, мужа и ветеринара.--
Франт, кажется, наконец усмирен. Давайте взглянем на жеребят. Остерегайтесь,
мистерГрэхем,егозубов: он ужасный кусака. Держитесь отнего подальше:
ваши ноги вам еще пригодятся.
КогдапредставлениесФрантомкончилось,жеребятамгновенно
разбежались, словночем-то напуганные,и,резвясь,понеслись галопомпо
зеленому лугу; но скоро, привлеченные неудержимым любопытством, вернулись и,
столпившисьвозлевсадников,внимательноразглядывалиих;под
предводительством одной, особенношаловливой гнедой кобылкиони образовали
полукруг и насторожили ушки.
Вначале Грэхем едва ли видел жеребят: он смотрел только на хозяйку в ее
новойроли. "Неужелиее изменчивостинет пределов?" -- спрашивал он себя,
глядя на великолепное, потное, покоренное ею животное.Даже Горец, несмотря
на свою массивность, казался кротким и ручнымрядом с Франтом, который то и
дело становился надыбы и кусался, силясь сбросить всадницу с присущимему
утонченным коварством норовистого жеребца чистых кровей.
-- Взгляни на нее, -- прошептала Паола Дику, чтобы не спугнуть кобылки.
--Какая прелесть! Вот чегоя добивалась. -- Затем она обернулась к Ивэну.
-- Всегда в них найдется какой-нибудь недостаток, порок, совершенствопочти
невозможно. Ноона -- совершенство. Посмотрите на нее.Лучшего мне едва ли
удастся добиться.Ееотец -- Великий Вождь, если вы знаете нашихпризовых
рысаков.Егопродализа шестьдесяттысяч, когдаон был уже стариком. Мы
получилиегонавремя. Она --единственныйегоприплодзасезон.Но
посмотрите! Унее егогрудьи легкие!У меня былбогатыйвыборкобыл,
подходивших повсе статьям, а матка как будто не подходила, ноя взяла ее.
Упрямаястарая дева. Но онабылапрямо созданадлянего. Это еепервый
жеребенок; ей было восемнадцать лет,когда он родился.Язнала, что будет
хорошо. Достаточно было взглянуть на обоих -- прямо как по заказу!
-- Матка была только полукровкой, -- пояснил Дик.
-- Зато у нее было много предков морганов, -- тотчас же пояснила Паола,
--и у нее полосавдольспины, как у мустангов. Этумы назовем "Нимфой",
хоть она иневойдет в племенные книги.Это будетмоя первая безупречная
верховая лошадь, я уверена; и моя мечта наконец осуществится.
-- У этой мечты четыре ноги, -- глубокомысленно заметил Хеннесси.
-- И от пяти до семи разных аллюров, -- весело подхватил Грэхем.
--Авсежененравятсямнеэтикентуккийскиелошадисих
разнообразными аллюрами, -- быстровозразила Паола,-- онигодятся только
для ровнойместности.